Возможно, пиратство – это не самая древняя профессия на Земле, но можно смело утверждать, что оно зародилось вместе с самим судоходством, как только по морям начали перевозить грузы и людей. Кстати, само слово «пиратство» происходит от древнегреческого понятия «попытка». Пришло время узнать побольше о настоящих пиратах и сравнить их с командой Джека Воробья. Вдруг различия удивят вас?

Группа морских бандитов, известных среди древних египтян как «народы моря», — это одна из старейших преступных организаций, упоминаемых в письменной истории. Народы моря несли ответственность за самые внезапные, жестокие и культурно-подрывные события своей эпохи. Судя по всему, они сыграли решающую роль в катастрофе Бронзового века, оказав влияние на все политические силы восточного Средиземноморья. Кроме того, предположительно, они были причастны и к смуте последующей эпохи темных веков Греции.

XIII век до нашей эры был относительно мирным, это были времена настоящего процветания в регионе Средиземного и Эгейского морей. Здесь существовало много сильных царств – Микенская цивилизация в Греции, Хетты в Анатолии и Сирии, Новое царство в Египте и Ханаан. Все они взаимодействовали друг с другом и вели активную торговлю.

Но внезапно все это исчезло, и история переменила свой ход. Всего за 100 лет с 1276 по 1178 годы до нашей эры империи Микенов и Хеттов развалились, а Египет значительно ослаб, больше никогда не восстановив свои былые славу и мощь. И хотя не все современные ученые согласятся, но существует гипотеза, что именно пираты из «народов моря» повлияли на случившееся. Вероятно, они совершали свои жестокие нападения на каждую из этих империй, оставляя за собой только смерть и разруху.

В течение этого периода все прибрежные города Крита была покинуты, их обитатели массово переезжали вглубь острова — повыше в горы и подальше от моря. Десятки горных поселений появились из-за того, что людям приходилось перебираться в менее пригодные для жизни регионы, чтобы избежать опасности нападения пиратов.

Только при столкновении с Египтом народы моря встретили почти равную себе силу в лице армии фараона Рамзеса II и двух его последующих потомков, которым в итоге удалось побороть агрессора. Тем не менее, Египет тоже немало пострадал и никогда более не оправился от нанесенного ему ущерба.

Происхождение этих пиратов до сих пор не совсем ясно. Некоторые исследователи полагают, что народы моря пришли из Анатолии (современная Турция), другие – что они были родом из Сицилии, Сардинии и других итальянских земель.

Что касается эллинов, то за исключением Афин, все прибрежные города были покинуты, а численность населения резко снизилась. В течение нескольких следующих тысячелетий греки выживали мелкими сообществами, ведя крестьянский образ жизни. Однако события конца Бронзового века сослужили и добрую службу, ведь именно тогда и начали появляться первые греческие города-государства, в которых по сути и зародилась идея демократии, какой мы ее знаем сегодня.

Королева пиратов Теута и римляне

Сразу после победы над карфагенянами во время Первой Пунической войны в 241 году до нашей эры, Рим стал самой крупной морской силой на западе Средиземноморского региона. Но контроль Римской империи над этими водами был не абсолютным. Воды Адриатического моря приходилось делить с народами балканского побережья – иллирийцами и ардиеиями (Illyrians, Ardiaei), которыми управляла царица Теута (Teuta).

Иллирийские племена вели захватнический образ жизни, а свои территории они расширяли за счет греческих областей Епир, Корсира (нынешний Корфу), Эпидамнус и Фарус (Epirus, Corcyra, Epidamnus, Pharus). Кроме этого, они были известными пиратами, нападающими на торговые суда в водах Адриатического и Ионического морей. Во времена правления Теуты иллирийские пираты достигли такой численности и мощи, что Римской империи пришлось вмешаться в происходящее.

Обеспокоенные больше территориальной экспансией, римляне не стремились стать морской полицией Средиземноморья. Но когда пиратами был захвачен корабль с зерном, предназначенным для римских легионов, сенат отправил к царице двух уполномоченных послов. По письменным свидетельствам, Теута не только не удовлетворила просьбу дипломатов, но и убила одного из них прямо перед их отплытием домой. В ответ Римская империя объявила Теуте войну.

Римляне послали флот из 200 военных кораблей и пешие отряды из 20 000 человек, которые разгромили иллирийские поселения один за другим. В 227 году до нашей эры царица пиратов сдалась. Ей позволили управлять небольшой территорией в районе Скодры (Scodra) — столицы поверженного царства иллирийцев.

Известно, что королева прожила еще несколько десятков лет, но никто не знает, что случилось с ней на самом деле. В лучших традициях пиратства существует албанская легенда, согласно которой царица Теута успела припрятать от римлян сказочные сокровища. Они не были найдены и поэтому все еще тревожат умы мечтателей.

Гай Юлий Цезарь был в плену у пиратов

Римской империи удалось справиться с иллирийскими захватчиками, но пиратство не исчезло полностью, и грабежи в Средиземноморье все еще продолжались. Более того, Римская империя даже полагалась на услуги пиратов, когда ей нужны были новые рабы на стройках и в полях. Однако рабом однажды мог стать сам Гай Юлий Цезарь.

В 75 году до нашей эры в возрасте 25 лет он отправился совершенствовать своё ораторское мастерство на Родос, к известному ритору Аполлонию Молону - наставнику Цицерона. Во время путешествия Цезаря захватили в плен пираты, давно промышлявшие в Восточном Средиземноморье. Его удерживали на небольшом острове Фармакусса в Додеканесском архипелаге. Пираты потребовали крупный выкуп в 50 талантов (300 тысяч римских денариев). Античные авторы красочно описывают пребывание Юлия Цезаря на острове: якобы он шутил с похитителями и декламировал им поэмы собственного сочинения.

Спустя 38 дней Цезаря выкупили и он немедленно снарядил эскадру для пленения самих пиратов. Захватив своих похитителей, Гай просил нового наместника Азии Марка Юнка судить и наказать разбойников, но тот отказался. После этого Цезарь сам организовал казнь пиратов - они были распяты на крестах.

Светоний (древнеримский писатель и историк) добавляет некоторые подробности казни как иллюстрацию мягкости характера Цезаря: «Пиратам, у которых он был в плену, он поклялся, что они у него умрут на кресте, но когда он их захватил, то приказал сперва их заколоть и лишь потом распять».

Пираты оказались виноваты в развале Римской республики

Похищение Цезаря показалось сицилийским пиратам недостаточным, и они решили напасть на римский портовый город Остия (Ostia), считавшийся тогда ключевой гаванью, стратегическим объектом и местом активной торговли. В 68 году до нашей эры флот из нескольких десятков пиратских кораблей вошел в эту гавань. Разбойники потопили 19 римских кораблей, похитили двух высокопоставленных магистратов, вынесли из порта все ценное и сожгли город. Пламя было таким сильным, что его отблеск был виден даже в самом Риме.

Столь неслыханное и неожиданное варварство потрясло мирных жителей Римской империи до глубины души. Граждане боялись, что их ждут новые нападения и грядет массовый голод. В империи пошел слух, что после своей легкой победы в Остии пираты пошли вглубь материка, уничтожая на своем пути все деревни и города.

Воспользовавшись паникой народа, римский генерал и политик Помпей (Pompey) укрепил свое влияние в Республике. При поддержке Помпея народный трибун Авл Габиний (Aulus Gabinius) продвинул в сенате законопроект, согласно которому Помпей получил абсолютную власть над Римской армией и казной. Получив в свои руки правление над флотом в 500 военных кораблей, пехотой в 120 000 солдат и кавалерией в 5 000 воинов, Помпей отправился в экспедицию против пиратских оплотов на Сицилии, Крите, в Иллирии и на Делосе.

Тысячи разбойников был убито, но большей части пиратов Помпей все же дал второй шанс, предложив им переселиться вглубь суши, чтобы вести там мирный образ жизни, возделывать земли и обеспечивать свое пропитание честным трудом. В течение нескольких месяцев войны могущественный римский генерал полностью подавил сопротивление морских пиратов, за что его наградили званием Magnus, что означает Великий.

Однако новый законопроект, помогший Помпею сосредоточить всю военную власть в своих руках, сыграл и негативную роль в истории. Lex Gabinia, как назывался этот биль, дал слишком много власти очень малому числу людей, что в итоге привело к краху Римской республики и она окончательно пала, когда на горизонте появился небезызвестный Юлий Цезарь, начавший Римскую гражданскую войну. Были убиты десятки тысяч человек (больше чем когда-либо убивали пираты), а сам Помпей — повержен в одном из кровопролитных боев. Это положило начало образованию уже следующего государства – Римской империи.

Святой Патрик из Ирландии и пираты

Покровитель Ирландии — Святой Патрик (St. Patrick) был тем самым человеком, который обратил ирландский народ в христианство в начале V века нашей эры.

Не многие знают, что он не был уроженцем этой земли, а был римским гражданином, проживающим в Британии. Его звали не Патрик, а Майун Суккат (Maewyn Succat). Свое более известное имя он взял, став священником. И хотя его отец был дьяконом, в юношестве Патрик не получил какого-либо образования, и в последствии он очень этого стыдился и боялся, что кто-нибудь узнает, насколько он необразован.

То, что в итоге сделало его святым покровителем Ирландии, на самом деле изначально было примером большой неудачи. Когда парню было всего 16 лет, его похитили ирландские пираты и продали в рабство местному жрецу. Юноша стал пастухом на полях нового хозяина, и следующие 6 лет прожил в почти полной изоляции, непрестанно молясь и ухаживая за домашним скотом. И хотя Патрик не был религиозным человеком, он стал глубоко верующим христианином во время своего пленения, поскольку это была его единственная связь с прошлой жизнью.

По совету голоса, услышанного им во сне, в 408 году нашей эры Патрику удалось сбежать из рабства, скрывшись на корабле, причалившем к берегу Ирландии. Через 3 дня плавания он высадился на родной берег и воссоединился со своей семьей, а примерно в 431 году был посвящен в епископы Ирландии.

Легенда о Святом Патрике / Брайтон Ривьер

Он провел остаток своей жизни, обращая островитян в христианскую веру. Хорошо зная языческие обычаи и ритуалы этой земли, он нашел способ использовать их для церковных практик, чтобы сблизиться с местным населением. Святой Патрик известен еще как человек, принесший сюда знаменитый кельтский крест, сочетающий в себе символы христианства и поклонения солнцу.

Эпоха викингов

Без тени сомнения, самыми опасными и жестокими пиратами Европы в период Средневековья были викинги. Вынужденные грабить из-за суровых условий жизни (перенаселенность, непригодная для земледелия почва), скандинавские народы сформировали общество, выживающее за счет набегов. Они нападали первыми, чтобы победа точно была на их стороне, а если терпели неудачу, переходили к торговле.

Даже само слово «викинг» переводится как пират или воин. Оба варианта перевода в скандинавской культуре считались синонимами и никак не различались по смыслу. Пиратство и грабежи были для скандинавов привычным делом. На борту своих кораблей они отправлялись вдоль побережья, заплывали по течению рек вглубь континента и обрушивали свою ярость на все попадающиеся на их пути поселения.

Викинги разворовывали все добро, разрушали дома и убивали или брали в рабство жителей поверженных деревень. Иногда они даже сами оседали в покоренных городах, если находили их достаточно пригодными для своего нового дома. Только очень большие и сильные города или крепости выдерживали натиск скандинавских пиратов. В случаях поражений, викинги пробовали торговаться с этими поселениями, чтобы получить от своего похода хоть какую-то пользу.

Бесславная эра викингов пришлась на период VIII-XI веков, когда скандинавские воины довольно часто нападали на европейские народы и заплывали за пределы континента. В своих путешествиях викинги добирались даже до земель современного Ирана, переплывая Каспийское море, и далее вплоть до северо-западного побережья Северной Америки. Жестокий террор стал сходить на нет только благодаря проникновению в северную культуру идей христианства, что было неизбежным из-за частых контактов с европейскими народами.

Берберийские корсары и Мальтийские рыцари

К XVI -XVII векам пираты Средиземноморья все еще грабили торговые корабли. Историки называют этот период Золотым веком пиратства. Это также было время, когда власть в средиземноморском бассейне постоянно менялась. В середине XV века она перешла от Византии к Османской империи, но когда португальцы начали преуспевать в исследовании мирового океана, Средиземноморье потеряло свою актуальность для геополитических игроков.

Однако торговля и особенно мародерство все еще имели место быть. В годы смуты, когда Венеция потеряла свою влиятельность, образовалось 4 крупные пиратские группировки. Первая состояла из хорватских беженцев, называвших себя Ускоками (Uskoks). Она совершала налеты на венецианские и османские торговые корабли. Следующая крупная группа представляла Англию и Голландию, которые к тому времени уже были империями. Разбойные экспедиции в Средиземном море они считали дополнением к их международной деятельности.

Третья группа пиратов называлась берберийскими корсарами (Barbary Corsairs). Эти разбойники были мусульманскими мародерами, промышлявшими вдоль северо-западного побережья Африки. Пользуясь временной слабостью христианских государств средиземноморского региона, они начали подступать и к европейским землям.

Берберийские пираты совершали нападения на корабли и прибрежные деревни чаще всего на западном Средиземноморье. Размах бандитизма был таким серьезным, что в XVII веке почти все прибрежные селения Европы были разграблены и покинуты. В поисках наживы корсары начали плавать и в водах Атлантического океана, добираясь порой даже до земель современной Исландии и Норвегии.

Кроме товаров, берберийцев также интересовали и рабы. И хотя им было далеко до масштабов Трансатлантической работорговли (вывоз негров на плантации Северной Америки), от их рук пострадало около 1,25 миллиона европейцев, похищенных и проданных в рабство.

Последними в списке стали рыцари Ордена Святого Иоанна (Holy Order of Saint John), или более известные как Мальтийские Рыцари Госпитальеры (Knights Hospitaller). Вопреки привычному мнению о благородстве рыцарей, эта шайка занималась бандитизмом и работорговлей в районе восточного Средиземноморья. Иногда к ним присоединялись рыцари ордена Святого Стефана (Order of Saint Stephen), и тогда сообща эти «святые» становились вылитыми корсарами, но только без мусульманства.

У мальтийцев, чья преступная деятельность велась особенно активно с 1530 года, был флот поменьше берберийского, но их судна были оснащены намного лучше арабских кораблей. На самом деле, у них был самый сильный флот во всем Средиземноморье.

Этих пиратов иногда нанимали частные заказчики из Италии и Франции для захвата и пленения мусульман. На сегодняшний день орден считается христианской благотворительной организацией, оберегающей море от пиратов, но когда-то они были настоящими волками в овечьей шкуре.

Никакая история про морских разбойников не может обойтись без упоминания пиратов Карибского моря. И лучший способ познакомиться с ними — это взглянуть на «самый опасный город на Земле». Да, у пиратов был собственный город – Порт-Ройал на острове Ямайка (Port Royal, Jamaica). Примерно полтора века испанцы контролировали почти весь Мексиканский пролив и Карибы. Тогда же и начались перевозки ценных грузов через Атлантику из Америки в Испанию и наоборот. Прибыльное судоходство не было обременено никакими преградами на своем пути, кроме погодных условий.

Карта Порт-Ройала до землетрясения

Англичане очень завидовали испанцам. Они хотели заполучить их добычу или хотя бы урвать себе как можно больше от лакомого пирога. Поэтому они наняли частные суда для захвата испанских кораблей. По большому счету это были обычные пираты, поступившие на службу к королеве.

Аппетиты британцев росли и они вознамерились захватить остров, где ранее господствовали испанцы, а ныне находятся республика Гаити и Доминикана. Попытка была предпринята в 1655 году и обернулась неудачей. Тогда англичане устремили свои взоры в сторону Ямайки. На ее южном побережье они построили Порт-Ройал, который к концу столетия стал крупнейшим европейским городом Нового света, уступая первенство только Бостону.

Порт-Ройал стал домом также и для наемных пиратов, которые совершали нападения на испанские корабли. С тех пор город обзавелся славой самого распутного и опасного поселения в мире. Говорят, что когда-то каждое четвертое здание здесь было либо таверной, либо борделем. Еще известно, что всего спустя 7 лет после основания Порт-Ройала сюда начало стекаться столько награбленного золота и серебра, что на душу населения приходилось больше денег, чем в самом Лондоне. Со всего света приезжали дельцы в город, где можно было найти все что угодно — от рабов и до азиатских шедевров искусства.

Землетрясение в Порт-Ройяле / Старинная гравюра

Когда в 1692 году в тех местах произошло страшное землетрясение, город был разрушен почти до самого снования. Построенный в основном на песке, Порт-Ройал постоянно страдал от увязания в зыбучих почвах. В песок засасывало целые здания, а также дороги и людей. Катастрофическое положение дел начало наводить многих на мысли о божественной каре за нечестивый образ жизни его обитателей и частых визитеров.

Руины Порт-Ройала после землетрясения

Сегодня большая часть прежнего города затоплена водой и покоится на глубине 12 метров. Порт-Ройал признан объектом мирового наследия ЮНЕСКО. И кто знает, какие сокровища могут скрываться в его затопленных руинах.

Использованы материалы сайта

Жизнь пиратского сообщества — это сложное, причудливое сочетание социально-экономических, политических и психологических отношений. Каждый член экипажа привносил в общую атмосферу свой жизненный опыт, свое мировоззрение. Как правило, этот опыт предполагал негативную реакцию на цивилизованное законопослушное общество, с которым пираты, выходцы из недовольных своим существованием слоев, были в постоянном конфликте. Пиратство, таким образом, превратилось в некий конгломерат, который всасывал в себя потенциальных противников современного общества и жил идеей создать новый мир, мир равенства и справедливости.

Психология пиратства

Люди, попадавшие на судно разбойников, в большинстве своем вовсе не были патологическими маньяками с криминальными наклонностями. «Трудовое» ядро команды составлял слой незатейливых грубых мужчин, выходцев из самых низших слоев общества. В своем прошлом они были портовыми рабочими, демобилизованными матросами, недавними приватирами, рыбаками . Рядом с ними оказывалось множество людей, чья судьба была жестоко искалечена современным обществом, — растоптанные, лишенные жизненных ориентиров сотни бродяг и нищих, уже не рассчитывавших добиться справедливости в жестокой драме жизни. Параллельно с миром «затравленных» и «выброшенных», пиратский корабль принимал и многочисленных представителей «скрывающегося общества» — уголовников, воров, дезертиров с военных и торговых судов. Крепкая нить соучастия в преступлении связывала отныне всех этих людей. Пиратский промысел давал надежду разбогатеть, выйти в люди, вести жизнь «богатого», со всеми ее радостями, или вкупе с такими же неудачниками найти тот идеал справедливости, где не будет законов, защищающих «богача» и превращающего жизнь бедняка в ад.

Пиратский мир, как в миниатюре, воплощал живую картину всего, что видели в прежней жизни люди, вступающие на борт разбойничьего корабля. Выросшие в атмосфере побоев и лишений, вынужденные ежеминутно смиряться с попранием собственного достоинства, они устремлялись в новую жизнь с исступленным желанием реализовать ущемленное самолюбие и ощутить себя свободным.

Показательно в данной связи последнее слово приговоренного к повешению Билли Бонса , молодого пирата из команды Бартоломью Робертса. «. ..Никто не говорил под виселицею такой речи, как он: в ней жаловался на золотую приманку богатства, которая принудила его вступить в пиратскую жизнь, а молодость его не в силах была противиться столь великому искушению. Он весьма печалился об обидах, им нанесенных разным людям, просил прощения у Бога и живейшими словами увещевал зрителей, чтоб никогда не забывали Создателя своего в молодости лет своих, ежели не хотят, чтоб ум испортился слишком рано…»

(Ф. В. Каржавин. «Жизнеописание пиратов».)

Пиратство предоставляло возможность найти выход сдерживаемой жизненной энергии и проявить себя. Когда разбойники захватывали торговое судно, на его борту разворачивалась сцена, являющая собой кульминацию социальной конфронтации общества. Захваченным морякам предлагалось порвать со старой жизнью. Всего один шаг должны были они сделать из строя — и оказывались в другом мире. И многие делали этот шаг, на который ранее решились их новые товарищи.

Что видели эти морские люди раньше? Какими приходили они в пиратство? Не будем питать иллюзий по поводу жизни матросов на кораблях того времени. Они знали, что о собаке будут заботиться лучше, чем о них. В XVII в. была пословица: «Лучше болтаться в петле, чем служить на флоте». Деспотизм и жестокость капитанов военных и торговых кораблей, зажимавших команды в тиски бесчеловечной тупой дисциплины, превращали корабельную жизнь в страшное испытание. На кораблях царила строжайшая, порой зверская дисциплина, уничтожавшая все попытки возмущения. Широко практиковались публичные порки, килевание, заковывание в кандалы. Скотское обращение с людьми, невыносимые условия труда и быта превращали суда того времени в плавучие тюрьмы. Капитан Чарлз Джонсон , автор знаменитой книги «Всеобщая история пиратов», отмечал, что «существование на корабле ничем не отличалось от жизни в тюрьме, при добавлении, что на корабле имелся и шанс утонуть. Человек в тюрьме имеет большее помещение, лучшую еду и, как правило, лучшую компанию». Запертые в тесных помещениях — «клетках», питающиеся отвратительной, грубо приготовленной, лишенной вкуса и витаминов пищей, подверженные частым эпидемиям цинги, изможденные тяжелым физическим трудом, окруженные грубыми раздражительными коллегами, матросы проводили долгие месяцы в длительных рейсах, не видя ничего, кроме моря. В недолгие дни пребывания на суше они захлебывались в алкогольном угаре, а потом все повторялось. Эти люди рано превращались в развалины, а когда физические силы их покидали, остро ощущали свою ненужность. Стоит ли удивляться, что пиратский мир сочетал примитивное мышление необразованных людей с атмосферой духовной грубости, забитости и унылой серости бесцветного существования.

Колорит пиратства

Духовную атмосферу пиратского экипажа питало беспредельное желание грабителей пожить с размахом, так весело и насыщенно, как им никогда не удавалось в той, старой жизни. Неудивительно, что бытовые порядки на какой-нибудь пиратской барке не шли ни в какое сравнение с обстановкой на военном корабле или торговом судне и были неизмеримо менее тягостными. Более калорийная и разнообразная пища, отсутствие многих ограничений, меньшее время, отведенное на собственно морскую службу, странные и нелепые, с позиции современного человека, увлечения и другие послабления делали пиратство притягательным. Знаменитый разбойник Бартоломью Робертс любил говорить: «Короткая, но веселая жизнь — это мое правило». И, вступив на путь свободной жизни, пираты, каждый на свой лад, пытались себя проявить.

Первым — возможно, наиболее типичным в бытовом плане — вызовом, который бросали пираты обществу, была их одежда. Где, как не во внешности, костюме отражалось неодолимое желание выглядеть, как знатные и богатые? Пираты были крайне требовательны к своему гардеробу и с маниакальной настойчивостью людей, лишенных и тени художественного вкуса, подбирали себе яркое разноцветное платье, обвешивались сверкающими драгоценностями. Если кто-нибудь из разбойников умирал во время плавания, его гардероб тут же распродавался с аукциона, и члены шайки, собравшись у грот-мачты, бурно спорили о ценах на ту или иную принадлежность его костюма. Сходя на берег, разукрашенные, как павлины, они гордо вышагивали в своих великолепных нарядах по улицам городков и, загуляв в трактирах, переманивали за свои столы портовых красоток, не оставляя никаких надежд местным франтам. Да и кто в Европе смог бы похвастаться столь пышными одеяниями? Только сам король и горстка аристократов могли позволить себе щеголять в шелковых рубахах, парчовых штанах, носить такие же крупные бриллианты и роскошные перья на шляпах. Неудержимой удалью и бахвальством была отмечена казнь двух бандитов в 1615 году. Даже взойдя на плаху, они не удержались и решили «блеснуть» напоследок, разбросав толпе свои умопомрачительные одеяния — бриджи из малиновой тафты, дублеты с золотыми пуговицами и бархатные рубашки, разукрашенные золотыми кружевами. Сохранилось описание костюма, в котором капитан Бартоломью Робертс шел в свой последний бой. Этот шикарный господин носил атласный камзол ярко-алого цвета, богато расшитый золотыми цветами, и шляпу с большим красным пером. На шее у него висели массивная цепь с бриллиантами и огромный алмазный крест. Общую композицию завершали два пистолета, заткнутые за пояс, и абордажная сабля на боку.

То же — и на другом конце света. Парусный мастер голландец Ян Стрейс, находившийся на русской военной службе, указывал, что «простые казаки были одеты, как короли: в шелк, бархат и другие одежды, затканные золотом-, некоторые носили на шапках короны из жемчуга и драгоценных камней, и Стеньку (Разина. — Д. К.) нельзя было бы отличить от остальных, ежели бы он не выделялся по чести, которую ему оказывали, когда во время беседы с ним становились на колени и склонялись головой до земли, называя его не иначе, как батька…»

Пираты ликовали, ощущая себя «допущенными», сопричастными к радостям мира, и это чувство побуждало их не только к «творческому» переосмыслению моды. Созиданием отмечены многие сферы их деятельности. Наполненная событиями, бурная жизнь, импровизаторство и свобода превращали пиратский экипаж в сгусток творческой силы. В этой атмосфере постоянного брожения идей рождались новаторские, грандиозные проекты организации своего микромира и переустройства общества в целом.

Пиратский эгалитаризм

Создание пиратского мира и обоснования его принципов было результатом деятельности людей, вышедших из низов. Они были искренне охвачены «добросовестным желанием» всех обитателей трущоб и нижних палуб разделить ответственность богатства между всеми членами общества. Поэтому духовным стержнем экономического устройства пиратского микрокосма был эгалитаризм (от фр. «egalite» — «равенство»). В его основе заложена идея всеобщего равенства, основанного на уравнительном принципе распределения имущества. Не обременяя себя философскими размышлениями, члены пиратских команд, как радикально мыслящая группа общества, объявили безграничную войну богачам. Чарлз Беллами, один из пиратских главарей начала ХУIII в., набросившись на капитана захваченного судна, в гневе кричал ему: «Черт возьми! Как и все другие, наказанные нами, вы управляете законом, который богачи придумали для собственной безопасности. Эти трусливые собачьи души не имеют смелости каким-либо иным способом защитить то, что они мошеннически накапали. Проклятия и кровь на имуществе этих продувных бестий. Между нами единственное различие: они обирают бедняков под покровительством закона, не так ли? А мы грабим богатых, рассчитывая только на свою храбрость».

Нет ничего странного в том, что характернейшим «обрядом» пиратской группы стало принятие клятвы, в числе прочих положений объявлявшей беспощадную войну всем богачам мира.

Пиратский эгалитаризм был узаконен на корабле и являлся «эффективной» силой, сплачивающей весь коллектив. Вот что писал по этому поводу Эксквемелин:

«Тому, у кою ничего нет, сразу же выделяется какое-либо имущество, причем с уплатой ждут до тех пор, пока у неимущего не заведутся деньги».

«После того как корабль захвачен, никому не дается права грабить имущество, посягать на товары в его трюмах. Вся добыча — будь то золото, драгоценности, камни или разные вещи — делится впоследствии поровну. Чтобы никто не захватил больше другого и не было никакою обмана, каждый, получая свою долю добычи, должен поклясться на Библии, что не взял ни на грош больше, чем ему полагалось при дележе. Того, кто дал ложную клятву, прогоняют с корабля и впредь никогда не принимают…»

«Друг к другу пираты относились заботливо. Кто ничего не имеет, может рассчитывать на поддержку товарищей».

«…пираты выгрузили добычу на берег и устроили на свой манер дележ. Разделив все добро, они подсчитали, что серебра и драгоценностей оказалось на шестьдесят тысяч реалов. Кроме денег, каждый еще получил больше чем на сотню реалов шелка и шерстяных тканей, не считая других мелочей… Часть добычи, которая приходилась на долю павших в бою, была передана их товарищам или родственникам».

Пиратский коллектив представлял собой сравнительно немногочисленное сообщество людей, каждый из которых был всегда на виду. Утаить что-либо от своих «коллег» было крайне трудным делом. В практике разбойничьей жизни есть наглядные примеры того, как грабители предохранялись от присвоения незаконной добычи и воровства в своей среде. Во время похода Моргана на Панаму была проведена следующая очистительная акция. Все флибустьеры собрались на сход. Каждый дал клятву, что ничего не скрыл от остальных. После этого все разделись. Бросив одежду перед собой, флибустьеры терпеливо ждали, пока доверенные от каждого отряда перетряхивали их платье. Той же участи подвергся сам Морган и все командиры пиратских отрядов.

В поисках социальной справедливости разбойники старались в деталях предусмотреть ситуации, которые могли возникнуть в реальной жизни. Так, при распределении добычи руководство получало большие суммы, нежели простые члены экипажа. Размеры этих сумм изменялись — если капитанам флотилии Моргана полагалось восемь долей, то суммы, получаемые руководителями пиратских шаек в начале XVIII в., колебались от полутора до двух долей. Однако сам принцип вознаграждения из обшей добычи оставался неизменным. Особые доли выплачивались квартирмейстеру, доктору, плотнику, боцману, штурману, т.е. мозговому штабу корабля. Члены экипажа выступали как равные перед лицом опасности и были партнерами в той рискованной игре, участниками которой стали. Поэтому, отдавая должное руководителям и специалистам, они вовсе не собирались ущемлять себя при дележе награбленного и отдать что-либо, помимо специально оговоренных сумм. Подобная система выплат из общего котла уравновешивала иерархическую структуру, уравнивала материальное положение членов экипажа и снижала напряженность на борту.

Не вся захваченная добыча распределялась внутри экипажа. Часть ее шла в общий фонд по двум направлениям. Предусматривался поощрительный фонд и фонд страхования. Вновь обратимся к Эксквемелину:

«…Была установлена доля для особо отличившихся и пострадавших от врага, а также для тех, кто первым водрузит флаг на укреплении врага… они (пираты. —Д. К.) решили, что за это следует добавить еще пятьдесят реалов. Тот, кто будет подвергаться большей опасности, получит сверх своей доли еще двести реалов. Гренадеры, которые забрасывают крепость гранатами, должны получать по пять реалов за каждую гранату. Затем было установлено возмещение за увечье: кто потеряет обе руки — получит сверх своей доли еще полторы тысячи реалов или пятнадцать рабов (по выбору пострадавшего); кто потеряет обе ноги, мог получить тысячу восемьсот реалов или восемнадцать рабов, кто потеряет руку, безразлично, левую или правую, должен получить пятьсот реалов или пять рабов. Для потерявшего ногу, безразлично, левую или правую, полагалось пятьсот реалов или пять рабов. За потерю глаза полагалось сто реалов или один раб. За потерю пальца — сто реалов или один раб. За огнестрельную рану полагалось пятьсот реалов или пять рабов. За парализованную руку, ногу или палец полагалась такая же плата, как и за потерянную конечность. Сумма, необходимая для выплаты подобных возмещений, должна была изыматься из общей добычи перед ее дележом… если какой-нибудь корабль первым захватит в море или гавани вражеское судно, выделить его команде из общей добычи премию в тысячу реалов, а если добыча на таком судне будет оценена в сумму свыше десяти тысяч реалов, то добавить еще по тысяче с каждых десяти тысяч. Также под страхом телесного наказания или казни было установлено, что никто не смеет, захватив судно, разрушать его, если на нем нет врагов».

Таким образом создавались страховые гарантии на случай травм, увечий, ранений, выделялись суммы на содержание семьи убитого (если она была) и суммы для поощрения тех, кто проявлял большую сноровку, ловкость, храбрость и энергию.

Коллективное давление

Власть пиратской сходки

Уравнительная система вознаграждения не смогла бы утвердиться как экономический принцип пиратства, окажись ее практическое осуществление в руках отдельных лиц. Мощный рычаг коллективной ответственности, основанный на сотрудничестве и взаимопомощи, приводил в действие всю систему. Современники, оказавшиеся на пиратских судах, не могли прийти в себя от изумления, сталкиваясь с «дикими», по их понятиям, правилами, царящими на корабле. Чего стоит одно лишь свидетельство капитана торгового судна, попавшего в плен к пиратам. Он негодовал по поводу того, что члены экипажа могут заваливаться спать там, где им вздумается, а самому капитану не дозволяется иметь кровать. Другой наблюдатель был поражен тем, что каждый на корабле может говорить на равных с капитаном. Ничего, впрочем, удивительного для самих пиратов в этом не было. Принцип субординации, носителями которого были эти удивлявшиеся очевидцы, не имел ничего общего с порядками, установленными на пиратских судах. Реальная власть на судне принадлежала пиратской сходке. Члены пиратского экипажа собирались у грот-мачты и в открытом обсуждении решали все возникающие вопросы. Они касались и составления письменного договора об условиях участия в грабеже, и принятия уставов корабельной жизни, и выборов капитана, и осуществления дисциплинарных наказаний .

Для иллюстрации сказанного приведем один документ. Его происхождение связано с событиями, разыгравшимися на судне Королевской Африканской компании «Кэмелион». В 1682 году оно отплыло к западному побережью Африки и, приняв груз черных невольников, перешло на остров Барбадос, а затем к острову Невис.

В июне 1683 года «Кэмелион» двинулся обратно к берегам Англии. Однако команда захватила судно и отправилась пиратствовать. Был заключен соответствующий договор, сохранившийся в связи с обвинительным делом о происшедшем. Содержание этого документа показывает обычаи, принятые на пиратских судах, и проливает свет на предосторожности, принимавшиеся командой на случай, если подобный договор попадет в руки правосудия.

Соглашение о пиратстве

Июня 30 дня 1683 года. Статьи соглашения, принятого между нами на борту «Кэмелион» под командованием Н. Клова, о том, что мы будем совместно распоряжаться всеми товарами, которые находятся на борту; каждый должен получить сполна свою законную долю. Один лишь командир получит две с половиной доли за корабль, а тот, кою капитану будет угодно взять в качестве помощника, получит полторы доли.

Подобное, Джентльмены, должно вас удовлетворить, как и то, что доктору полагается полторы доли, и таковы статьи, коих мы все придерживаемся и по отдельности и все вместе.

Это должно уверить вас, что мы намерены торговать с испанцами и не иметь дела ни с одной нацией, которая встретится нам в море.

Итак, Джентльмены, этим мы заявляем, что если кто-либо впредь будет нам противиться, то будет сурово наказан в соответствии с тем, что совершил, и все вы, здесь присутствующие, приняли совместную клятву на святом Евангелии держаться друг друга до окончания жизни.

Джон Хэллэмор

знак Томаса Диксона

Роберт Кокрэм

крест Джо Дарвелла

крест Артура Дэвиса

крест Д. Моррина

Джон Реналс

знак Роберта Дузина

Ник. Клов

Сэмюэл Хэйнсуорт

Дэниел Келли

Уильям Хис

Джон Гриффин

Генри Микельсон

Альберт Дэзен

знак Саймона Уебсона

Уильям Строчер

Эдвард Доу

Джон Уоткинс

Эдвард Старки

знак Джорджа Пэддиссона

Джон Коппинг

знак Генри Левина».

Ни один человек, обладай он даже железной волей и решимостью во что бы то ни стало добиваться своего, будь он самым выдающимся организатором и умелым интриганом, не смог бы осуществить полный контроль за порядком на корабле, где правила диктовало разношерстное сборище независимых и опасных субъектов. Но каждый член экипажа выступал не просто как отдельный индивид — он составлял часть единого организма. Его личные амбиции были скованы тисками коллективной воли.

Таким образом, система коллективной власти на пиратском корабле позволяла «морским людям» на практике применить их жизненный опыт и была направлена на поддержание дисциплины. Она содержала в себе черты демократического устройства, основанного на равенстве рядовых членов команды, их прямом и равном участии в управлении и уравнительно-распределительном характере экономических отношений. Мятежи, непослушание, бунты подавлялись согласованными действиями большинства команды и капитана.

Принципы дисциплины

Система коллективного давления приносила реальные результаты. И главным в этой связи оказывалась дисциплина на судне, поддержание которой обеспечивало жизнеспособность пиратского экипажа. Дисциплинарные нормы были оговорены в особых «Правилах» — уставе, принимавшемся на каждом пиратском корабле. Приведем два таких документа.

Правила Бартоломью Робертса

Каждый член экипажа имеет право на участие в голосовании по насущным вопросам; он обладает одинаковым правом на получение свежей провизии и спиртных напитков, как только они будут захвачены; он может использовать их по собственному желанию, за исключением тех случаев, когда для всеобщего блага станет необходимостью ограничение в их потреблении.

Каждый член экипажа должен быть вызван, в соответствии с установленным порядком, на борт призового судна, потому что, свыше причитающейся ему доли захваченной добычи, он может еще взять себе смену белья. Но если кто-нибудь попытается обмануть товарищество и присвоить себе серебряную тарелку, драгоценности или деньги, то наказанием ему будет высадка на необитаемый остров.

Ни одному члену экипажа не позволяется играть на деньги в карты или в кости.

Огни и свечи должны быть погашены в 8 часов вечера. Если кто-нибудь из команды после этого часа всё же захочет продолжать пить, то они должны делать это на верхней палубе.

Каждый член экипажа должен держать в чистоте и исправности пушки, пистолеты и абордажные сабли.

Ни одному ребенку или женщине не позволяется находиться на борту. Должен быть казнен тот, кто приведет переодетую женщину на корабль.

Тот, кто самовольно покинет корабль или свое место во время сражения, приговаривается к смерти или высадке на необитаемый остров.

Никто не имеет права драться на борту судна, но любая ссора может быть разрешена на берегу с применением сабли или пистолета. В случае, если обе стороны не смогли прийти к соглашению, квартирмейстер едет с ними на берег для того, чтобы проследить за правильностью дуэли и поставить противников спиной друг к другу на положенном расстоянии. Когда дается команда, они поворачиваются и должны немедленно выстрелить, иначе пистолет выбивается из их рук. В случае обоюдного промаха в дело идут абордажные сабли, и квартирмейстер объявляет победителем того, кто первым пустил кровь.

Ни один член экипажа не имеет права заговаривать о расформировании братства до тех пор, пока у каждою не будет собрана доля в 1000 фунтов. Если же во время службы кто-нибудь лишился конечности или стал калекой, то из общественною капитала ему передается 800 долларов; в случае меньших повреждений он получает пропорциональную компенсацию.

Капитан и квартирмейстер при разделе добычи получают по две доли, шкипер, боцман и артиллерист — полторы доли, оставшиеся лица командною состава — одну долю с четвертью.

Музыканты отдыхают только по воскресеньям, а в другие шесть дней и ночей не имеют на это права, если не получают специального разрешения.

Правила Филлипса

Каждый должен подчиняться установленному правилу: при дележе добычи капитану полагается полторы доли, квартирмейстеру, плотнику, боцману и канониру — доля с четвертью.

Если случится, что кто-то удерет с корабля или скроет какую-нибудь тайну от компании, то он должен быть высажен на необитаемый остров с одним рожком пороха, одной бутылкой воды, мушкетом и пулей.

За кражу любой веши у компании или за мошенничество во время игры виновник должен быть оставлен на необитаемом острове или застрелен.

Если мы встретим кого-нибудь из оставленных на необитаемом острове (т.е. пирата) и этот человек подпишется под нашим уставом без согласия всей компании, то его должно наказать, как определят капитан и плотник.

Пока этот устав сохраняет силу, всякий, кто ударит другого, получит по закону Моисея (что есть сорок ударов плетью без одного) по голой заднице.

1. И если виновный достоин будет побоев, то судья пусть прикажет положить его и бить при себе, смотря по вине его, по счету.
2. Сорок ударов можно дать ему, а не более, чтобы от многих ударов брат твой не был обезображен пред глазами твоими.

Подвергнется тому же наказанию всякий, кто гремит оружием, курит табак в трюме, не надев колпачок на трубку, или переносит зажженную свечу без фонаря.

Тот, кто не будет содержать в чистоте и постоянной готовности свое оружие или же пренебрежет этим делом, будет лишен своей доли и наказан по приговору капитана и плотника.

Потерявшему в бою кисть или стопу полагается 400 реалов; потерявшему конечность — 800.

Если мы повстречаем добропорядочную женщину и кто-то сунется к ней без ее согласия, немедленно будет предан смерти.

Как мы видим, в правилах пиратов Робертса присутствуют два принципа, позволявшие держать судно в боеготовности. С одной стороны, правила связывали членов команды внутренней самодисциплиной. Пираты сами принимали устав, и разумные требования порядка в море мобилизовывали разбойников на выполнение этих требований. В бытовом плане момент пиратской самодисциплины нашел яркое отражение в том трепетном чувстве, какое каждый из них питал к своему оружию. С фанатическим рвением пираты следили за состоянием своих сабель, пистолетов, пушек и ружей. За этим скрывались не только щегольство и желание порисоваться, свойственные этим людям. Блеск, красота оружия, пестрые шелковые перевязи — только одна сторона дела. Главное скрывалось в другом. Это были пиратские «орудия производства», столь же необходимые им в грабеже, как пила — столяру, а карандаш — чертежнику. Пират был обязан контролировать свое боевое снаряжение, иначе презрение и издевки товарищей превращали жизнь безответственного головореза в сущий ад.

Но дисциплина была не только результатом ответственного подхода к этому самих разбойников. Порядок поддерживался также при помощи мер насильственного характера и контролировался пиратским сходом.

Особенно наглядно демонстрирует это практика дуэли. Из пункта № 8 правил Робертса мы видим, что пираты были озабочены тем, чтобы не допустить конфликтов на судне, и все спорные вопросы решали за его пределами. В случае нарушения кодекса, наказание было безжалостным и каралось смертью. Как-то раз капитан Джон Эванс, деятель пиратского мира второго десятилетия XVIII в., поссорился со своим шкипером. Ни один из них не хотел уступать другому, и тогда капитан повелел своему помощнику немедленно сойти на берег, чтобы решить дело в поединке. Однако шкипер категорически отказался покинуть судно. Разъяренный Эванс накинулся на него и принялся избивать палкой. Защищаясь, шкипер выстрелил из пистолета и уложил капитана на месте. Немедленно был созван корабельный совет, который единодушно решил примерно наказать нарушителя и придумать ему особенную казнь. Несчастного спасло от мучений то, что во время обсуждения способов казни кто-то выстрелил в него и прикончил.

Отдельные случаи нарушения пиратского кодекса чести могли помешать проведению самых продуманных операций. Так, в 1668 году в среде пиратского воинства, находящегося в Пуэрто-дель-Принсипи, разгорелись такие страсти, что английские и французские пираты едва не перерезали друг другу глотки. Причиной конфликта стало вероломное убийство, совершенное одним английским разбойником. Рассорившись с французским пиратом, он выстрелил в него, когда противник повернулся к нему спиной. Французы потребовали повесить нарушившего законы, англичане встали на защиту своего соотечественника. Командующий экспедицией Генри Морган сумел урезонить спорщиков, пообещав провести суд над преступником. Вероломного дуэлянта заковали в цепи и посадили в трюм флагманского корабля. Вскоре обвинение в нарушении законов нависло и над самим Морганом. Дело в том, что он решил устроить показательный суд над убийцей и не позволял повесить его во время дележа добычи, на чем настаивали французы. Результатом неуступчивости Моргана стал уход французских экипажей, недовольных, с одной стороны, поведением главаря, а с другой — небольшими размерами захваченной добычи. Правда, по прибытии в Порт-Ройяль судебный процесс действительно состоялся, и англичанин, уронивший честь и достоинство британского джентльмена, был повешен.

Нередко дуэли происходили между главарями пиратов. Причем это были не просто банальные пьяные драки, наподобие той, которую устроили в каюте Ла Буш и Хоуэлл Дэвис, после которой их корабли прервали совместное плавание. Нет, случались настоящие поединки, заканчивавшиеся смертельным исходом.

Самой знаменитой дуэлью главарей была схватка в 1682 году между бельгийцем Ван Дорном и голландцем Лораном де Граа-фом. Ссора произошла после того, как вместе с шевалье де Граммоном они разграбили Веракрус. Причина ссоры доподлинно неизвестна, но, по-видимому, она произошла из-за дележа пленных. Из Веракруса пираты вывели 1,5 тыс. человек, причем продовольствия и воды в спешке не захватили. Это еще больше накалило ситуацию. Слово за слово, и главари сошли на берег выяснить отношения. Поединок на шпагах закончился резким выпадом де Граафа, ранившим в руку Ван Дорна. Ссора главарей едва не переросла в столкновение между их людьми. Было уже недалеко до серьезного кровопролития. Тогда де Грааф поспешил разделить пленных и уплыл на своих кораблях. Через несколько дней Ван Дорн умер от заражения крови и был похоронен на пустынном берегу полуострова Юкатан. Его корабль перешел к де Граммону.

Капитаны и команда

Своеобразный фокус особых отношений, царивших на пиратском корабле, — это роль, которую доверяли капитану. Широта его власти не сравнима с полномочиями капитанов военных кораблей, торговых и каперских судов. Он избирался всей командой и становился прямой «креатурой» пиратской сходки, действуя в рамках определенных условий. В обществе непосредственной демократии, каковым было пиратское товарищество, в капитаны обычно попадал «неформальный лидер», вынужденный считаться со своим эгалитаристским окружением. В первую очередь это находило отражение в бытовых условиях жизни. Эксквемелин сообщает, что «капитан корабля обязан есть ту же пищу, что и вся eго команда, до юнги включительно. Если команда желает уважить своею капитана, то ему готовят какое-либо особое блюдо, а подают его непосредственно капитану за общий стол».

Главным в деятельности капитана было руководство экипажем во время морских операций и сражений. Пират Уолтер Кеннеди (повешенный в Уопинге в 1721 г.) на судебном процессе заявил: «Они (пираты. —Д. К ) выбирают капитана из своей среды, но его полномочия несоизмеримо меньше, чем титул, за исключением военных стычек, когда ему беспрекословно подчиняются и он командует безраздельно».

Главари выделялись своей храбростью, дерзостью и опытом. Это были прежде всего военные лидеры, способные повести за собой команды. Не расставаться с удачей, идти во главе колонны на штурм крепости, руководить проведением абордажа и врываться на борт неприятельского корабля, внушая страх врагам и гордость команде, — таким видели пираты настоящего капитана, и если дела разбойников шли благополучно и приносили доход, подобные вожаки быстро завоевывали авторитет и получали все больше власти.

В военных вопросах роль капитана было опасно оспаривать. Его опыт и решительность служили залогом успеха. Эксквемелин рассказывает, как повел себя пиратский вождь Олоне накануне штурма крепости Гибралтар во время похода в Венесуэлу (1667 г.).

Он «как вожак всех пиратов, посоветовался с другими командирами, потом со всеми, кто окружал его, и дал понять, что отступать не намерен, — хотя испанцы и узнали об их приближении и собрали большие силы. Его мнение было таково: «Они сильны, так тем больше мы захватим добычи, если победим их». Все единодушно поддержали его и сказали, что лучше биться, надеясь на добрую добычу, чем скитаться неведомо сколько без нее. Олоне закончил так: «Я хочу предупредить вас, что того, кто струсит, я тотчас же зарублю собственной рукой…»На следующее утро задолго до восхода солнца Олоне высадил людей на берег… Все взяли друг друга за руки и поклялись стоять друг за друга до самой смерти. Затем Олоне рванулся и закричал: «Вперед, мои братья, за мной и не трусьте!» И пираты бросились в атаку…»

Образцами подобных лидеров в казачьей среде 3-й четверти XVIII в. были запорожский атаман Иван Сирко и донской вожак Степан Разин. В дошедших до нас портретах действительность и легенда неразделимо слиты, нередко психическая неуравновешенность, лютость, лихачество и безрассудная жестокость парадоксальным образом определяют масштабы реальной власти, укрепляют авторитет главаря, способного подчинить и повести за собой разбойников.

Иван Сирко — олицетворение казацкой угрозы, «русский черт», человек, за погибель которого по фирману султана молились в турецких мечетях, чьим именем турчанки и татарки пугали своих детей. С рождения и долгое время после смерти вокруг страшного атамана витала легенда. Так, сказывали, что родился он уже с зубами (чтобы всю жизнь грызть врагов православной веры); когда же повивальная бабка несла его по хате, она и оглянуться не успела, как новорожденный герой схватил со стола пирог с начинкой и мигом его проглотил. Когда же умер Сирко, запорожцы положили его кости в гроб и возили с собой в заморские походы, а отрезанную руку своего главаря засушили и выставляли перед боем на страх врагу.

Бесшабашность, молодечество, удальство, безрассудная храбрость, казацкий задор — вот что отличало Сирко. Кроме того, по народному преданию, он «побеждал нечистых чертей» — как-то раз прогуливался атаман по берегу реки Чертомлык, а в ней черт плескался, так «он только млыкнул (мелькнул. — Д. К.) вверх ногами, когда Сирко луснул его из пистоля».

Другой казацкий вожак — Степан Разин, знаменитый предводитель крестьянской войны в России, «народный» атаман, защитник сирот и обиженных — выступает как настоящий мифологический персонаж, богатырь. Он предстает всесильным кудесником, связанным какими-то непонятными тайными отношениями с божественными силами, неуязвимым чародеем, заговоренным от пуль и ядер, убивающим врага из незаряженного ружья, таинственным волшебником, магическая сила которого не знает границ, — с помощью заклинаний он освобождает город от комаров, превращает ядовитых змей в безобидные существа, может уплыть из тюрьмы в нарисованной лодочке, пускает свои корабли «по суху и по воде», а когда потребуется собрать войско, то берет липовую щепку да бросает ее в Волгу, и гляди ж — уже по реке плывет корабль с казаками. С таким головщиком, т.е. предводителем, и разбой-то не разбой, воровство не воровство, гульба не гульба — а все дело благородное, честное, справедливое, «святое» для вольных свободных людей.

Однако легенды не возникают на пустом месте. Из замечаний современников вырисовывается образ предприимчивого храброго человека недюжинной энергии, больших способностей, предводителя сильного, властного, умеющего вести за собой людей, «…человека хоть и безродного, но на редкость искусного и ловкого, готового на любое дело… Я его несколько раз видел в городе и на струге. Это был высокий и степенный мужчина крепкогу сложения, с высокомерным прямым лицом. Он держался скромно, с большой строгостью», — вспоминал Ян Стрейс. Другой голландец, Людвиг Фабрициус, состоявший артиллеристом на русской службе и попавший в плен к разницам, рассказывал: «Если же кто-нибудь не сразу выполнял его приказ, полагая, что, может, он одумается и смилуется, то этот изверг впадал в такую ярость, что казалось, он одержим. Он срывал шапку с головы, бросал ее оземь и топтал ногами, выхватывал из-за пояса саблю, швырял ее к ногам окружающих и вопил во все горло: „Не буду я больше вашим атаманом, ищите себе другого“, после чего все падали ему в ноги и все в один голос просили, чтобы он снова взял саблю и был им не только атаманом, но и отцом, а они будут послушны ему и в жизни, и в смерти».

Капитан избирался командой и имел право на защиту от посягательств на свою власть. Если же капитану случалось нарушить установленные правила, традиционное уважение к начальнику на корабле и почитание его прав как выборного руководителя нередко заставляли сходку решать вопрос в его интересах. Весьма характерным эпизодом стала история, произошедшая на корабле Бартоломью Робертса. Один пират обругал своего капитана и был застрелен им на месте. Приятель убитого, Ральф Браг, потребовал, чтобы капитан, поднявший руку на члена экипажа и проливший кровь на борту судна, был казнен. Роберте бросился на него с обнаженным клинком, завязалась драка. Браг был человеком крепкого сложения и незаурядного мужества и, несмотря на полученную рану, опрокинул капитана на палубу и начал избивать его на глазах у экипажа. Наконец его оттащили от окровавленного Робертса, и команда устроила совещание по поводу судьбы обоих. Принятое решение гласило, что за оскорбление чина капитана Браг приговаривается к получению двух ударов линьком от каждого члена команды.

Взаимоотношения капитана и команды отражали старые морские традиции, когда для принятия решения хозяин советовался с бывалыми моряками. Жизненный опыт команды и капитана был определяющим при решении насущных вопросов. В ряде случаев агрессивность, всеуничтожающая воля капитана подавляли сопротивление разношерстной команды, могли запугать ее и заставить отступить. Однако подобные «победы» были эфемерны, так как накапливаемое раздражение против главаря в любой момент могло плачевно окончиться для нарушителя кодекса. Ссора с потенциальными претендентами на виселицу, коими были все пираты, таила немалую опасность. Капитана могли сместить за трусость или жестокость, он мог стать жертвой «несчастного случая». Известны случаи, когда команда скинула капитана за то, что он отказался напасть на английское судно; другой предводитель пиратов пострадал оттого, что вел себя «подобно джентльмену». В особых случаях неугодный деспот-капитан мог поплатиться жизнью. Так, например, Джон Филлипс погиб в результате заговора своей команды. Он вышел ночью на палубу, заслышав шум (убирали неугодного боцмана, приближенного капитана), был оглушен и выброшен в море. Капитана Анстиса застрелили во сне в собственной каюте, после чего пираты-заговорщики пришли в голландские владения острова Кюросао, где сдались властям и были амнистированы.

Механизм прямых выборов и насильственное уничтожение капитана были крайними, но не единственными средствами давления команды на главаря. Большую роль во взаимоотношениях капитана и команды играл квартирмейстер. Он выступал посредником в сложных цепочках взаимоотношений, связывавших обе стороны. Будучи представителем команды и выполняя роль второго человека на корабле, квартирмейстер должен был следить, чтобы капитан не нарушал интересы братства. В его лице капитан всегда имел потенциального конкурента в борьбе за власть над кораблем, представителя команды в управлении судном.

Правосудие

Пиратский кодекс чести определял систему правосудия разбойного мира. Описывая процесс судопроизводства, Эксквемелин подчеркивал:

«Пираты придерживаются своих собственных законов и сами вершат суд над теми, кто совершил вероломное убийство. Виновного в таких случаях привязывали к дереву, и он должен был сам выбрать человека, который его умертвит. Если же окажется, что пират отправил своего врага на тот свет вполне заслуженно, то есть дал ему возможность зарядить ружье и не нападал на него сзади, товарищи убийцу прощают».

Правосудие вершил суд, составленный из представителей «пиратского братства». Случаи предательства, дезертирства и нарушений дисциплины в условиях «военного времени» также карались беспощадно. Нередко пиратам удавалось сохранить верность принципам даже в самых чрезвычайных ситуациях. Весной 1697 года, во время Войны Франции против Аугсбургской лиги, богатый город Картахена был захвачен французской военной экспедицией, возглавляемой капитаном 1-го ранга бароном де Пуэнти. В составе эскадры находились флибустьерские суда, команды которых согласились участвовать в операции на заранее обговоренных условиях. В Картахене начались повальные конфискации. Безжалостно разграбленный город выплатил огромную денежную сумму. Однако при разделе добычи флибустьеров обманули, и выплаченная им доля оказалась мизерной в сравнении с тем, на что они рассчитывали. Разъяренные разбойники готовились напасть на флагманский корабль де Пуэнти и отстоять свои права на добычу. Неизвестно, чем могло бы закончиться дело, если бы волну ярости не удалось направить на уже разграбленную Картахену. Обозленное воинство вновь ринулось на город и организовало в нем новый денежный сбор. В несколько дней назначенный выкуп был собран. Тогда-то и произошел эпизод, описанный историком пиратства Ф. Архенгольцем:

«Жители Картахены до отъезда флибустьеров были еще свидетелями акта правосудия пиратов. Двое из них преступили приказание не делать никаких, бесчинств и изнасиловали несколько девушек. Родственники последних осмелились пожаловаться, основываясь на формальной обещании флибустьеров удержаться от всяких неприязненных поступков. Жалоба была принята, преступников схватили, привели на военный суд, наскоро образовавшийся из пиратов, который присудил их быть расстрелянными, что, несмотря на ходатайство самих обиженных, было немедленно исполнено на глазах всех жителей».

Особенную боязнь у пиратов вызывало дезертирство — ведь если беглец попадал в руки властей, он мог сделаться доносчиком, и тогда… Поэтому все члены команды приводились к присяге (на Святом Писании) — из следовавших затем разъяснений «коллег» обращенному становилось понятно, что всякое предложение к разделению или роспуску команды чревато самым серьезным наказанием; и расстрел квартирмейстером без приговора суда был скорейшей, но далеко не самой ужасной карой.

У пиратов были разработаны и другие способы казни, как, скажем, известное на весь мир маронирование. «Маронирование» происходит от «марунов» («maroons») — беглых нефов-рабов Вест-Индии, женатых на индианках и скрывавшихся в горно-лесистых районах на Гаити, Ямайке, Маврикии, в Суринапе. Корень слова, по-видимому, идет от искаженного местного определения, подразумевающего «обитателя гор», в широком смысле — беглеца, дезертира, изгоя. Изощренная жестокость наказания заключалась в том, что, оставляя преступнику жизнь, его лишали шансов на спасение, выживание. Приговоренного отводили на берег «необитаемого острова», но не подобного острову Мас-а-Тьерра из архипелага Хуан-Фернандес, описанному Д. Дефо как остров Робинзона Крузо, а на маленькую длинную отмель, косу, затопляемую во время морского прилива. Ему оставляли пистолет и порох на один выстрел, чтобы доведенный до отчаяния жаждой, голодом или затопленный стихией он мог застрелиться.

Не менее страшной была и другая форма казни, когда приговоренного заставляли идти по доске, — с борта в море выставлялась длинная доска, и несчастный шел по ней до тех пор, пока не падал в море.

Суровостью отличалась и система наказаний, предусмотренная обычаями запорожских и донских казаков. Воровство, убийство товарища, побои, обида, нанесенная женщине, дезертирство и пьянство во время военных действий карались беспощадно. Так, за убийство товарища преступника закапывали живым в землю. Николай Васильевич Гоголь, описывая процедуру приведения приговора в исполнение, писал: «…вырыли яму, опустили туда живого убийцу и сверх него поставили гроб, заключавший тело им убиенною, и потом обоих засыпали землею». Он же упоминает другое наказание: «Если казак проворовался, украл какую-нибудь безделицу, это считалось уже поношением всему казачеству: ею, как бесчестною, привязывали к позорному столбу и клали возле него дубину, которою всякий проходящий обязан был нанести ему удар, пока таким образом не забивали его насмерть. Не платившего должника приковывали цепью к пушке, где должен был он сидеть до тех пор, пока кто-нибудь из товарищей не решался его выкупить и заплатить за него долг». Практиковалось повешение за ноги, повешение на железный крюк. У донских казаков распространение получило «сажание в воду». «На преступников, подлежащих смерти, надевали мешки, которые наполняли песком и каменьями, и так бросали в воду, а тем, которых преступления не столь важны были, насыпали песку в платья, и с тем их на несколько времени в воду сажали».

Ко времени Степана Разина относится весьма примечательное наблюдение Фабрициуса, приподнимающее завесу еще над одной стороной разбойной жизни. «Проклятия, грубые ругательства, бранные слова, а у русских есть такие неслыханные и у других народов не употребительные слова, что их без ужаса и передать нельзя, — все это, а также блуд и кражи Стенька старался полностью искоренить. Ибо если кто-либо воровал у другого что-либо хоть не дороже булавки, ему завязывали над головой рубаху, насыпали туда песку и так бросали его в воду. Я сам видел, как одного казака повесили за ноги только за то, что он походя ткнул молодой бабе в живот».

Пиратский суд представлял суровое испытание для всех его участников, так как ставкой на нем была человеческая жизнь. Поэтому иногда в ходе процесса происходили воистину ошеломляющие эпизоды. В неопубликованной рукописи о пиратах, автор которой — русский путешественник Федор Васильевич Каржавин, приводится рассказ об одном судебном процессе, произошедшем на судне Бартоломью Робертса.

«…Пока все были пьяны, Гарри Гласбай, человек трезвый, шкипер на судне „Королевская фортуна“, с другими двумя единомышленниками, отставали от него потихоньку, однако он (Робертс. — Д. К.), скоро узнал о сих беглецах, послал отряд в погоню за ними, и они все трое были пойманы и приведены назад; по делу немедленно отданы под суд. Когда все были готовы и капитан Робертс сел в президентское кресло, позвали виновных в прихожую, где стояла большая чаша с пуншем на столе, с разложенными трубками и табаком; когда суд открылся, им было прочитано обвинение. Закон, сочиненный пиратами, был весьма строг, и уже собирали голоса на приговоре к смерти; как выпивши по другому стакану, узники стали просить об остановке сего суждения. Но преступление их найдено столь великим, что сидящие не приняли их просьбы; вдруг некто Валентин Стурдибак прибежал наверх, говоря, что он имеет предложить нечто суду в пользу одного из узников, и клялся притом, что он знает его давно за честного человека, и не хуже всех других тут присутствующих, и что имя ему Гласбай: «Клянусь, говорил он, что он не умрет, и, черт меня возьми, ежели придется ему умереть». Проговоря сии слова, вынул из кармана заряженный пистолет и приставил его к груди одного из судей, которой, видя сие толико сильное доказательство, заговорил, что он Гласбая не находит виноватым, прочие все согласны были с его мнением. И положили, что сам закон Гласбая оправдывает… А другие два по тому же закону осуждены на смерть, и только сделана им та милость, что позволено им выбрать четверых товарищей, которые бы их расстреляли…»

В разгуле веселья

Не всякий суд оканчивался столь трагично. Пираты вовсе не были мрачными мизантропами и любили забавляться в свойственной им грубоватой манере. Возможность отдохнуть, повеселиться, хорошенько выпить и порезвиться настраивала их на благодушный лад. «Они буквально за месяц спускают все, что нажили за год или полтора, — отмечал прекрасно знакомый с нравами пиратской братии Эксквемелин. — Они хлещут водку, словно воду, вино покупают прямо бочонками, выбивают затычки и пьют до тех пор, пока бочонок не опустеет. День и ночь буканьеры шатаются по селениям и славят Бахуса, пока остается хоть грош на выпивку… Некоторые из них умудряются за ночь прокутить две-три тысячи реалов, так что к утру у них не остается даже рубашки на теле. Я знал на Ямайке одного человека, который платил девке пятьсот реалов лишь за то, чтобы взглянуть на нее голую. И такие люди совершают много всяческих глупостей. Мой бывший господин частенько покупал бочонок вина, выкатывал его на улицу, выбивал затычку и садился рядом. Все шедшие мимо должны были пить вместе с ним — попробуй не выпей, если тебя угощают под ружейным дулом, а с ружьем мой господин не расставался. Порой он покупал бочку масла, вытаскивал ее на улицу и швырял масло в прохожих прямо на одежду или в голову». Суеверия этих невежественных людей и верность морским традициям привносили в обыденную жизнь экипажа светлые оттенки. Так, например, бережно сохранялись морские ритуалы, принятые при проходе экватора или опасных рифов. Подлинная же вакханалия радостного упоения жизнью захватывала бравых молодчиков где-нибудь в уединенном, заброшенном людьми уголке, где морские скитальцы были предоставлены сами себе. Здесь-то и рождались веселые судебные процессы-постановки, рассказы о которых потом долго ходили по морям, обрастая многочисленными подробностями. Разбойники всласть веселились и издевались над ненавистным им порядком цивилизованного судопроизводства.

Один такой «процесс» произошел на маленьком островке у побережья Кубы. Пираты капитана Анстиса уже несколько месяцев предавались здесь безделью. В один из дней они собрались на опушке тропического леса. Зной и духота жаркого дня не помешали им вкусить радость от театрализованного зрелища, свидетелями которого они стали. Первым предстал перед глазами зрителей, разлегшихся на изумрудной траве, сам подсудимый. С лицом, искаженным гримасой ужаса, он, «трясясь от страха», поглядывал с тоской в ту сторону, откуда должен был появиться главный судья. Наконец из джунглей вышел судья, его прибытие сопровождалось громом оваций и аплодисментов, пираты вскочили со своих мест и стали палить в воздух из пистолетов. В адрес «несчастного» подсудимого посыпались угрозы. Судья подошел ближе, и теперь пираты уже могли его разглядеть. На голову он напялил какой-то невообразимо грязный колпак, а его судейскую мантию заменял гнусного вида широкий брезент, который волочился за судьей, поддерживаемый двумя мрачными субъектами, изображавшими помощника и советника. На нос судья водрузил уродливые очки. Приняв угрожающий вид, он сурово поглядывал на подследственного. Доковыляв до дерева, вокруг которого собралась вся компания, судья, кряхтя и чертыхаясь, вскарабкался на толстый сук и удобно устроился на нем, так что «мантия» его сползла вниз и касалась земли. Под деревом расположились «помощник» и «советник». Судейский жезл заменяли предметы, которые они держали в руках. У одного из них был лом, у другого — заступ. Общественный обвинитель представил суть дела: «Господа, этот мерзавец, который стоит перед вами, самый гнусный негодяй, которого только и остается, что повесить на большой дороге. Он родился специально для виселицы, и поэтому, побывав в сотнях переделок, до сих пор не утонул и не был застрелен. Сколько слез пролилось из-за этого мерзкого пирата. Но не в этом его главная вина. Представьте себе, эта образина ничего не пьет, кроме пива, он ни разу не нализался, как собака; такие целебные напитки, как ром, джин или водка, он отвергает, как будто это дьявольская зараза. А Вашему правосудию, да и всем присутствующим, совершенно ясно, что ничего хорошего не может выйти из человека трезвого. Кем иначе, как лишь лукавым проходимцем и жалким обманщиком, может быть человек, у которого после доброй порции не развязывается язык». После речи обвинителя началась доверительная беседа судьи с виновным. «Мы в изумлении от тяжести преступления этого плута. Что ты скажешь, омерзительная собака, прежде чем мы тебя повесим сушиться на солнце, как дохлую ворону, которая единственно для того и пригодна, чтобы отпугивать других птиц? Виноват ты или нет? И посмей только сказать „нет“ !!!» Обвиняемый с дрожью в голосе говорит: «Нет».

К восторгу публики, судебный процесс затягивается. Наконец после собственных яростных обличений судья предоставляет слово защитнику. Его речь кратка. «Трудно придумать более тяжкое преступление, чем то, в котором обвинен мой подзащитный. Я предлагаю повесить его как можно скорее, потому что мне стыдно защищать такого ублюдка». После одобрительных криков толпы, судья принимается за чтение приговора. «Нехорошо будет, — начинает блюститель законов, — если в тот день, когда я сижу судьей, никто не будет повешен. Посмотрите на физиономию этого типа — по-моему, ясно без слов, что за одну такую рожу следует отправлять на виселицу. И, наконец, уже несколько часов, как мы тут тратим время на этого бездельника, обеденная пора давно миновала, и весь этот суд мне уже осточертел. Я голоден, и пора его вешать». «Суд» обычно заканчивался ко всеобщему восторгу пиратов. Судья и подсудимый выпивали по чаше рома и присоединялись к общему веселью.

Подобные театрализованные постановки были весьма распространены и оживляли пиратские будни, внося разнообразие в монотонную жизнь на корабле.

Пираты охотно разыгрывали эти импровизированные «пьесы» и самозабвенно предавались сценическому действу. Этих людей влекла необычная жизнь вымышленных героев на сцене, им импонировала эта незнакомая атмосфера, рассказывавшая о другом мире; в череде повседневных событий подобное лицедейство давало хорошую психологическую встряску, обеспечивало душевный подъем. В каком бы амплуа ни приходилось выступать «на подмостках» этим головорезам — на ролях главных персонажей или в качестве второстепенных действующих лиц, — новоиспеченные актеры самозабвенно исполняли свои «партии». Зрительская аудитория, всегда щедрая на брань и на похвалы, бурно реагировала на все нюансы действия и вовсе не была пассивным участником — сопереживание происходящему на сиене иногда перерастало в буйство, выходящее далеко за рамки того, что задумывал «постановщик». Некоторые из таких сценических «встрясок» заканчивались плачевно для участников. Вот, например, какие события произошли на борту судна «Уайдах», когда пиратскому главарю, капитану Беллами, вздумалось поставить пьесу о жизни царя Александра Македонского.

Кульминационным эпизодом представления была сцена казни пойманного греческого пирата. Спектакль подходил к концу, и актеры собирались уже «повесить» своего незадачливого собрата по ремеслу, как вдруг события приняли неожиданный оборот. Виновником этого был корабельный канонир, дотоле спокойно сидевший около борта, с изумлением взирая на непривычное для него зрелище. Простодушный малый, он принимал все происходящее за чистую монету, но к концу спектакля заметно встревожился, а когда речь зашла о виселице, был уже явно не в себе. Ошеломленный участью, уготованной его приятелю, игравшему роль «греческого пирата», канонир решил действовать. Еще бы, ведь Джек Спинклз, его старый добрый товарищ по грабежам, человек, которого покамест не достали ни ядра, ни пули, ни клинки, теперь, вот так бездарно, в руках своих же «бывших товарищей», этих подлых негодяев, закончит жизнь, болтаясь в петле. «Ну уж этому — не бывать», — решил наш молодец. Вскочив со своего места, бравый артиллерист рванул в трюм и заорал своим приятелям, мирно беседовавшим за чашей рома: «Эй, ребята, вот вы тут сидите, а мерзавцы, там, наверху, приканчивают почтенного Джека Спинклза. Если мы не вмешаемся, то они, чего доброго, примутся и за нас». Прокричав эти слова, канонир схватил фанату, зажег фитиль и, мигом взлетев на палубу, швырнул ее в участников постановки, эти подлых «тюремщиков» и «судей». Сидевшие внизу тем временем «поняли», в чем дело. «Черт возьми, не дадим своих в обиду», — и из трюма вырвалась ватага пьяных, рассвирепевших вояк, размахивавших саблями и пистолетами. В пороховом дыму развернулась ожесточенная потасовка. Не сразу удалось внести ясность в происходящее и утихомирить разбушевавшиеся страсти. Однако этих минут хватило, чтобы разбойнику, игравшему роль Александра Македонского, отрубили руку, а почтенный Джек Спинклз в драке потерял ногу.

В этой связи вспомним разгул веселья, запечатленный Ильей Ефимовичем Репиным в знаменитой картине «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». В основе сюжета — история того же «лицедейского» ряда. Турецкий султан Мехмед IV собирался отправить против Запорожской Сечи войско, но решил сначала попробовать добиться повиновения казаков мирными средствами, отправив письмо с требованием «сдаться мне добровольно и без всякою сопротивления и меня вашими нападениями не заставлять беспокоить».

Восторг, охвативший казаков при получении такого послания, не поддается описанию. Составляя ответ, они изощрялись, как могли, чтобы не ударить в грязь лицом перед Блистательной Портой: немного найдется в истории примеров такой разухабистой «дипломатической переписки».

Запорожские казаки — турецкому султану

«Ты — шайтан турецкий, проклятого чорта брат и товарыщ и самого Люиыперя секретарь! Який ты в чорта лыиарь? (султан имел неосторожность назвать себя «необыкновенным рыцарем, никем не победимым». —

Кошовой атаман Иван Сирко зо всим коштом запорожським».

Братство, несущее возмездие

Вход в пиратский мир был открыт для людей, ощущавших себя неприкаянными и беззащитными в привычном человеческом мире или ставших обременительными в силу действовавших в обществе законов. Одним из моральных критериев, которые привлекали к занятию морским грабежом, была надежда обрести внутреннюю свободу в общении с такими же горемыками, мечта о здоровом человеческом сосуществовании. Не случайно о пиратских бандах говорили как о братстве. Идея сотрудничества и взаимопомощи пронизывала все экономические, военные, хозяйственные и бытовые стороны пиратской жизни. Уравнительное распределение добычи, демократические принципы управления, равенство разбойников перед коллективно принятыми обязательствами, совместное проживание на узком пространстве корабля — все это вместе взятое сплачивало людей.

Однако не будем обольщаться — мир пиратов был миром грабителей и убийц. Он вовсе не был гуманным, и в настроениях его обитателей доминировало вовсе не человеколюбие. Пиратское братство строилось на жестокой практике возмездия за предательство, измену, и те, кто вступал с ним в борьбу, жили под гнетущим чувством постоянной угрозы стать жертвой беспощадной мести своих врагов. Взаимопомощь и месть шли рука об руку. В этом сразу убеждались представители властей, которым удавалось захватить грабителей в плен. Они немедленно становились объектом страшных угроз со стороны друзей пленников, плавающих на свободе.

Отряд пирата Соукинса появился в 1680 году в окрестностях Панамы. Пиратский вожак отправил губернатору послание с требованием выдать захваченных пленников. «Мы подойдем на кораблях к вашим стенам, чтобы вы могли получить удовольствие видеть пленных испанцев повешенными на реях. Мы хотим поставить вас в известность, что являемся начальниками над всеми южными морями. Итак, решайте, стоит ли заставлять нас нетерпеливо ждать вашего решения о жизни или смерти наших людей, находящихся у вас в плену. Если вы решите убить их, то непременно получите головы пленных испанцев в понедельник утром.

Начальствующие над всеми южными морями».

Весной 1717 года пиратское судно было разбито штормом около Бостона. Оставшиеся в живых сумели выбраться на берег, где были схвачены и посажены в тюрьму. Печальная участь захваченных не оставила равнодушным бандита Тича Черную Бороду. Власти получили послание с предупреждением, «что если заключенные пострадают, то они (пираты. — Д. К.) будут убивать любого, кто имеет отношение к Новой Англии». Прошло немного времени, и Тич захватил бостонское торговое судно. Его сожгли, а Черная Борода объявил, что сделано это в отместку властям, казнившим пиратов. Он предупредил, что подобной участи подвергнутся все бостонские суда. Не чуждался мести и знаменитый Бартоломью Робертс с его богатейшим арсеналом средств устрашения. Так, например, он объявил войну кораблям с островов Мартиника и Барбадос, губернаторы которых осмелились устроить на него облаву. Он терроризировал власти островов Вест-Индии постоянными угрозами о мщении. Слова Робертса не расходились с делом. В 1720 году он ворвался на рейд Бас-Терра (о. Сент-Киттс) и сжег находившиеся там корабли в память о гибели «своих товарищей на Невисе». В следующем году власти Виргинии были так запуганы его обещаниями навестить город и отомстить за казненных в нем пиратов, что призвали население к бдительности и в срочном порядке установили 60 пушек на укреплениях.

Пираты были мастерами создания атмосферы страха, психологического стресса. Тем самым они «обезвреживали» свои жертвы, парализовывали возможное сопротивление. Огромную роль в нагнетании напряженности, удручающего чувства обреченности у противника играли прозвища пиратских главарей, названия их судов и зловещая символика разбойников. Причем по мере того как распадались огромные островные колонии пиратов и их промысел приобретал все более индивидуальный характер, необходимость в такого рода «мерах» возрастала.

Угроза мести преследовала и капитанов военных судов, отличившихся в войне против морских разбойников. Они попадали в черный список. В 1723 году пиратский главарь Френсис Спригсс дал клятву убить капитана Мура за участие в уничтожении пирата Лоутера. Он же пообещал «зайти в гости» к капитану Солгарду, который взял верх над пиратским судном Чарлза Харриса. Находясь под гнетом пиратского шантажа, местные власти постоянно рисковали, преследуя своих врагов. Проводя твердый курс, администрация всегда помнила о возможной участи кораблей, которые могли оказаться в руках свирепых мстителей, верных своим клятвам.

Д. Н. Копелев

Из книги «Золотая эпоха морского разбоя»

Примечания

Характерно происхождение некоторых пиратских вожаков начала XVIII в.: Джон Филлипс — из семьи плотника, был тиммерманом на корабле; Джон Эванс из Уэльса — шкипером купеческого судна; Дэвис из Милфорла — моряком, штурманом; Бартоломью Робертс из Уэльса — моряком; Дэвид Лоутер — подштурманом; Эдвард Ингленд вышел из семьи ирландских крестьян, служил юнгой на флоте, а затем дезертировал; Томас Куклин был матросом.

Любопытно, что он, как и другой персонаж «Острова сокровищ» — злодей Израэль Хэндс, — был реальным историческим лицом. Последний, член экипажа Тича Черной Бороды, счастливо избежал виселицы после захвата пиратского судна «Месть королевы Анны» в 1718 г. Повредив накануне решающей схватки колено, он был отправлен на берег и не участвовал в последнем бою кровавого капитана. Он был приговорен к повешению, но затем амнистирован. Просидев в тюрьме некоторое время, Хэндс был выпушен на свободу, уехал в Англию и проживал в Лондоне, влача нищенское существование.

Возможно, что под этим псевдонимом скрывался английский писатель Даниель Дефо.

Демократическая система казачьего схода весьма напоминает изложенное. Вспомним круг: «Круг — это когда казаки по приказу атамана собираются в круг, а посреди круга втыкается головное знамя, около которою становится атаман со своими старшими офицерами, которым он сообщает свой замысел с тем, чтобы те довели его до сведения рядовых сотоварищей и выслушали их мнение об этом. Если рядовым сотоварищам по душе атамановы предложения, то все в один голос выкрикивают: „Любо, любо!“» (Д. Фабрициус. «Записки».)

См. Бытие. Второзаконие. 25:2,3.

Кухарь — повар.

Колеснык — делающий ездовые колеса; возможна ассоциация с казнью колесованием.

Броварнык — пивовар.

Любой намек на свинью содержал страшное оскорбление для мусульманина.

Сагайдак — лук с колчаном. Намек на то, что лук («турок») висит за спиной татарина (вассала Империи), ударяя его ниже спины и по ногам.

Т. е. палач Каменец-Подольска — намек на разграбление и опустошение этого города турками.

Намек на разорение Подолии.

Блазень — малолетний неопытный глупец.

Морские сражения, охота за сокровищами, йо-хо-хо и бутылка рома - о романтике пиратской жизни написаны сотни историй. Их каноничный герой - неопрятный малый, одноногий и одноглазый, с саблей наперевес в одной руке и с бутылкой рома - в другой. Он неразлучен со своим напарником, огромным зелёным попугаем, который то и дело отпускает похабные шуточки. Мы решили выяснить, насколько далёк этот стереотипный персонаж от настоящего морского волка.

МИФ 1:
Пират - одноглазый, с крюком вместо руки и деревянной ногой

Ампутация была хорошей «профилактикой» гангрены и инфекций, а потому пираты, недосчитавшиеся конечностей, и правда встречались. Но корабельные медики - а часто эту роль брал на себя кок, профессионально орудующий ножом, - не знали, как справиться с кровотечением, и раненый часто умирал от потери крови. Даже пережив операцию, пациент без ноги едва ли оставался ценным членом команды - морская карьера пирата заканчивалась, и он, получив компенсацию, отправлялся на берег. У пиратов с увечьями рук шанс остаться на корабле был выше. Впрочем, они обходились без крюков - исторических подтверждений такого бодимода нет.

Чёрная повязка на глаз действительно использовалась, но не чтобы скрыть увечье, а для того, чтобы один глаз был всегда приспособлен к темноте трюма. Да и золотые серьги, так полюбившиеся пиратам с рисунков Говарда Пайла и Ньюэлла Уайета, носили из прагматичных соображений: например, они могли гарантировать достойные похороны в случае внезапной смерти.

МИФ 2:
Попугаи - вечные спутники пиратов

Кадр из фильма «Пираты Карибского моря: Проклятие Чёрной жемчужины»

Образ попугая, суфлёра каждого капитана, как и большинство других мифов, вырос из пиратских романов: пёстрая птица сопровождала капитана Флинта в его плаваниях, а в рассказах Артура Рэнсома попугай дядюшки Джека болтал «чуть больше симпатичной девушки».

В XVII - начале XVIII века в Европе началась повальная мода на экзотических зверушек, что тут же подметили предприимчивые мореплаватели, которые встречали немало тропических птиц на берегах Африки и Карибских островах. Но перевозили их в клетках, ведь держать попугая на плече рискованно - пернатый старпом не всегда успешно контролирует процессы жизнедеятельности.

Зато пираты охотно заводили кошек: считалось, что они приносят удачу. Особо ценились многопалые кошки (с лишними пальцами) - их необычайные способности к «скалолазанию» помогали разобраться с корабельными грызунами.

МИФ 3:
Пиратство - удел белых головорезов и беглых преступников

Художник: Говард Пайл

Экипаж пиратского судна - это по большей части темнокожие мужчины, в прошлом рабы. Часто в пираты шли и честные моряки немного за двадцать: условия «трудового контракта» были привлекательнее, чем на государственной службе, не говоря уже о том, что во времена Золотого века пиратства (примерно 1650–1730 годы) в Британский флот вступали больше по принуждению, чем по доброй воле. Моряки, завербованные против желания, получали меньше, чем волонтёры, а в порту их даже привязывали к палубе, чтобы не сбежали. Вкупе с тропическими болезнями, голодом и неумолимой стихией три четверти матросов заканчивали жизнь на дне океана в течение первых двух лет. Неудивительно, что бесславной гибели они предпочитали полную приключений жизнь среди морских волков.

МИФ 4:
- исключительно мужчины

Среди пиратов бывали и женщины: капитан Чжэн Ши собрала армию из нескольких сотен судов и стала китайской грозой морей, а Энн Бонни променяла спокойные будни дочурки богатого плантатора на пиратскую жизнь, полную приключений, сдружившись с другой пираткой, Мэри Рид. Впрочем, женщин на борту недолюбливали, а потому они нередко носили мужскую одежду.

МИФ 5:
Пираты были одержимы золотом

Кадр из фильма «Пираты Карибского моря: Сундук мертвеца»

Карта сокровищ с заветным красным крестиком - очередная фантазия, выросшая из «Острова сокровищ» Стивенсона. Реальные пираты высоко ценили мыло, провиант, навигационное оборудование и медикаменты, необходимые для выживания в море: золото золотом, но никто не хотел отправиться на корм рыбам. Если среди награбленного всё же попадалось пара песо, пираты сразу же спускали деньги в ближайшем порту на грог, напиток истинного корсара (а вовсе не чистый ром!), и безотказных барышень.

Если же удавалось скопить много золота, пираты не закапывали его на чёрный день: жизнь морского волка была слишком непредсказуема и коротка, чтобы грезить о беззаботной старости. Известно всего три случая, когда пираты прятали клады: капитан Уильям Кидд хотел использовать местонахождение своего сокровища как козырь в переговорах, но потерпел неудачу и был казнён; в 1573 году Фрэнсис Дрейк соорудил временное хранилище, не сумев за один раз унести всё награбленное; кровожадный корсар Роше Бразильяно раскололся во время пыток, рассказав о своём кладе. Остальные пираты если и прятали сокровища, то ненадолго, полагая, что жить и тратить деньги нужно здесь и сейчас.

Пираты, конечно, народ суеверный, но половина предзнаменований - фантазии писателей. Чёрную метку, перекочевавшую и в фильмы «Пираты Карибского моря», придумал Роберт Стивенсон. Метка предвещала скорое низложение капитана - её получали Билли Бонс и Джон Сильвер. Настоящие корсары, недовольные капитаном, решали проблему более оперативно: они вполне могли застрелить предводителя во сне или отправить за борт - возможность мирного переизбрания не всегда была в чести.

МИФ 6:
Пиратский корабль - галеон под «Весёлым Роджером»

Художник: Виллем ван де Велде Младший

Красочные описания оснастки и парусов, резного штурвала и русалочьих барельефов встречаются почти в каждом пиратском романе. В фильмах на такие детали редко обращают внимание, потому киноделы берут размером - и на экранах появляются гигантские галеоны. К тому же на небольшом корабле крупногабаритную операторскую технику разместить непросто. Реальные пираты для своих плаваний предпочитали манёвренные шхуны и шлюпы - чтобы быстро появиться и быстро уйти с награбленным.

На вершине мачты обязательно развевался флаг - но не всегда каноничный «Весёлый Роджер». Изображения варьировались от песочных часов до руки с саблей. А на флаге Чёрной Бороды была изображена целая сцена: скелет, который в одной руке держал песочные часы как символ скоротечности времени, а другой сжимал копьё, готовый пронзить кровавое сердце.

МИФ 7:
Пираты были кровожадными головорезами

Художник: Говард Пайл

Много легенд ходит о пиратских пытках и казнях. Самая известная пиратская казнь, «прогулка по доске», хотя и известна с XVIII века, не пользовалась у пиратов большой популярностью. Чаще пленников просто отправляли за борт на корм рыбам или пытали: заставляли бегать вокруг мачты до полного изнеможения или засовывали им между пальцев горящие свечи. Но всё это делали только при крайней необходимости, если, конечно, капитан не отличался особой жестокостью.

Мифы о Чёрной Бороде

Больше всего легенд связано с пиратом Эдвардом Титчем по прозвищу Чёрная Борода. Несмотря на всемирную славу, его карьера морского разбойника была удивительно короткой - всего два года, с 1716 по 1718-й, - и не особо успешной. Вопреки легендам, он не отличался кровожадностью и безумцем не был. Считается, что Эвард Титч поджигал себе бороду. На самом деле он просто прикреплял к шляпе зажжённые фитили для мушкетов.

Говорят, у Чёрной Бороды было 14 жён. Отчасти это правда - на палубе «Мести королевы Анны» не раз проходили псевдобракосочетания. Но Мэри Ормонд была единственной его «настоящей» супругой - молодых обвенчали под покровительством самого губернатора Северной Каролины.

Смерть Чёрной Бороды тоже приукрашена: по легендам, его тело трижды проплыло вокруг корабля, чего, однако, не было сказано в отчёте лейтенанта Мэйнарда, лишившего пирата головы. Да и с трудом верится, что после пяти пулевых и пары десятков ножевых ранений человек может плавать.

МИФ 8:
Девиз пиратов - анархия и разбой

Художник: Говард Пайл

Драки, а в некоторых случаях азартные игры и даже спиртное на борту были запрещены. Пираты были довольно гуманны для своего времени: нередко заботились о пленниках, а добычу делили по строгим правилам - всё это предписывал Кодекс поведения, действующий на корабле. Да и на суше пираты тяготели к самоорганизации: археологи нашли следы небольших поселений на Мадагаскаре, Тортуге и Багамах - они не были пиратскими государствами, но гарантировали разбойникам защиту.

Много времени пираты проводили на суше, с семьями. Была от морских разбойников и польза: капитан Кидд помогал со строительством церкви Троицы в Нью-Йорке и даже заплатил за семейную скамью, а в города Северной Америки корсары поставляли золотые и серебряные монеты, а также экзотическую пищу и предметы роскоши, которые были в дефиците.

МИФ 9:
Эпоха пиратов закончилась

Сегодня ущерб от пиратства оценивается в $13–16 миллиардов. Нынешние морские разбойники, как и их предшественники, грабят, похищают и калечат своих жертв. Самые горячие точки - Индийский океан, Восточная Африка и Дальний Восток; писали и о паре случаев на цивилизованном Дунае. Вместо повязок на глазу теперь очки ночного видения, а вместо сабель и крюков - автоматы Калашникова и ракетные установки. Существует даже пиратская биржа Сомали, где морские разбойники могут купить нужное снаряжение.

* * *

Всё, что мы знаем о пиратах, - плод фантазии Дефо, Стивенсона и Рэнсома. Придуманный ими образ вытеснил подлинную историю. Но кое-что роднило и настоящих, и вымышленных пиратов: любовь к морю и тяга к свободе. Правда, не стоит забывать, что эта тяга унесла немало жизней - и самих разбойников, и их жертв.

Феномен пиратства подарил человеческой истории множество имен легендарных искателей приключений. Пик морских разбоев пришелся на XVII век, когда Мировой Океан был ареной борьбы между Испанией, Англией и некоторыми другими набирающими обороты европейскими колониальными державами. Чаще всего пираты зарабатывали на жизнь самостоятельными преступными грабежами, однако некоторые из них оказывались на государственной службе и целенаправленно наносили вред иностранному флоту.

Фрэнсис Дрейк

Появившийся на свет в 1540 году был родом из обычной фермерской семьи, и ничто не предвещало, что он станет великим пиратом и мореплавателем. Крутой поворот в его судьбе случился в 12 лет, когда родители переехали в Кент. Там подросток стал юнгой на торговом барке. Владельцем корабля был его далекий родственник. Умирая, тот передал судно в наследство Дрейку. Так по удивительному стечению обстоятельств уже в 18 лет молодой человек оказался капитаном.

Как и все остальные моряки-современники, Фрэнсис мечтал о далеких западных морях, где со времен их открытия продолжали хозяйничать испанцы. Самые известные пираты тогдашнего времени, как один, охотились на груженные американским золотом королевские галеоны. Испанцы действительно контролировали Вест-Индию и не собирались отдавать ее ресурсы англичанам. Между кораблями этих двух стран постоянно происходили стычки. В одной из них в 1567 году Фрэнсис Дрейк чуть было не лишился жизни. Из всей английской флотилии выжили только два корабля. После этого эпизода испанцы стали заклятыми врагами Дрейка.

Фрэнсис получил от своих властей каперский патент и право на вольный грабеж вражеских баз. Пользуясь этой возможностью, пират захватывал испанские крепости и форпосты на Карибах. В 1572 году его отряд перехватил огромный груз серебра. В Англию разбойник приплыл с 30 тоннами благородного металла.

Дрейк прославился не только как гроза испанцев, но еще и как отважный мореплаватель. В 1577 году королева Елизавета I отправила его в кругосветную экспедицию. Именно этот пират стал первым англичанином, обогнувшим земной шар. В ходе своего путешествия он выяснил, что Огненная земля - это остров, а не южный материк, как прежде было принято считать в Европе. После своего триумфального возвращения Фрэнсис Дрейк получил рыцарский титул и стал сэром. Высокий чин не изменил привычек морского волка. Напротив, он раз за разом вновь рвался в очередное авантюрное плавание.

В 1588 году Фрэнсис Дрейк участвовал в разгроме испанской Непобедимой армады. Победа английского флота стала предвестием британского морского владычества на протяжении нескольких столетий. После этого успеха Дрейк еще несколько раз отправлялся в экспедиции в Вест-Индию. В он уничтожал вражеские базы пиратов, мешавшие прибыльной английской торговле. Сэр Дрейк скончался в 1596 году во время путешествия по Панаме. Его свинцовый гроб похоронили в океане. Без сомнения, и искатель приключений - самый известный пират 16 века.

Генри Морган

Генри Морган родился в 1635 году в валлийской глубинке в семье землевладельца. Мальчик мог стать наследником своего отца, однако с детства его страстью было не сельское хозяйство, а море. Как показало время, любовь к далеким горизонтам оказалась оправданной. Самые известные пираты завидовали успехам Генри Моргана, ставшего живой легендой своего времени.

Молодым человеком англичанин нанялся на судно, шедшее в гавань острова Барбадос. Оказавшись на Карибах, Морган начал строить удивительную пиратскую карьеру. Присоединившись к морским разбойникам, он перебрался на Ямайку. Юнга быстро стал участником рейдов, главной целью которых были грабежи попадавшихся под руку судов. За короткое время паренек познал все законы и обычаи морской жизни. Уже в молодости он стал обладателем немалого капитала, сколоченного из пиратской выручки и выигрышей в кости. На эти деньги Генри купил свой первый корабль.

Очень скоро даже самые известные пираты прослышали об удали и удаче Моргана. Вокруг пирата сложилась группа единомышленников. К его кораблю стали присоединяться новые суда. Рост влиятельности не мог не привести к росту амбиций. В 1665 году Морган решил отказаться от грабежей кораблей и приступил к планированию операции по захвату целого города. Первой его целью оказался Трухильо. Затем разбойник захватил несколько испанских баз на Кубе. И простые каперы, и самые известные пираты не могли похвастаться такими успехами.

Самым знаменитым военным предприятием Моргана стал его поход на Панаму, состоявшийся в 1670 году. К этому моменту в распоряжении разбойника был уже флот из 35 судов и команда в 2 тысячи человек. Эта ватага высадилась в Панаме и двинулась к одноименной испанской крепости. Хотя гарнизон насчитывал 2,5 тысячи солдат, он не смог защитить город. Взяв Панаму, пираты истребили всех сопротивлявшихся и разграбили все до чего смогли дотянуться. Город был подожжен и уничтожен. После этого рейда имена самых известных пиратов поблекли на фоне имени Генри Моргана.

Когда английский подданный вернулся на Ямайку, принадлежавшую короне, власти неожиданно арестовали его. Дело было в том, что накануне Лондон и Мадрид заключили мир. Пираты не действовали от имени государства, однако пользовались его благожелательным попустительством. Заключив мир с Испанией, английское правительство обещало приструнить своих пиратов. Генри Морган был выслан на родину. Дома его ждал суд, однако процесс оказался только бутафорской демонстрацией. Власти не собирались наказывать пирата, оказавшего им так много услуг в борьбе против испанского владычества на море.

Вскоре Генри Морган вернулся на Ямайку. Он стал вице-губернатором острова и главнокомандующим его флотом и армией. В дальнейшем пират продолжал верно служить короне. Он скончался в 1688 году и был с почестями похоронен в церкви Порт-Ройала. Через несколько лет Ямайку сотрясло катастрофическое землетрясение, а могилу Моргана смыло в океан.

Энн Бонни

Хотя морское разбойничество во все времена традиционно считалось исключительно мужским делом, не меньший интерес вызывают самые известные пираты-женщины. Одной из них была (родилась в 1700 году). Девушка происходила из обеспеченной ирландской семьи. Когда она была еще ребенком, ее отец приобрел поместье в далекой Америке. Так Энн переехала в Новый Свет.

В 18 лет дочь бежала из дома и вступила на путь авантюрных приключений. Она познакомилась с пиратом и решила присоединиться к его морским похождениям. Девушке пришлось привыкнуть к мужской одежде и освоить навыки боя и стрельбы. Команда Рэкхема была схвачена властями в 1720 году. Капитана казнили, а вот наказание для Энн все время откладывалось из-за ее беременности. Ее дальнейшая судьба осталась неизвестной.

По одной из версий Бонни освободилась и погибла во время очередного рейда, по другой ее вызволил влиятельный отец, после чего бывшая разбойница провела всю свою жизнь в Южной Каролине и скончалась в 1782 году в глубокой старости. Как бы там ни было, самые известные пираты-женщины (другой знаменитой разбойницей в то время была порождали еще больше слухов, чем их напарники мужчины.

Черная Борода

Легендарная фигура Черной Бороды остается одной из самых узнаваемых в пиратском пантеоне. Под этим прозвищем скрывался Эдвард Тич. О его детстве практически ничего неизвестно. Моряк заявил о себе в 1713 году, когда в 33-летнем возрасте присоединился к разбойникам Бенджамина Хорниголда. Как и все всемирно известные пираты, эта команда промышляла в привлекательном ценными грузами Карибском море. Тич был настоящим идеалом пирата. Он не знал ничего кроме регулярных рейдов и грабежей. Его корабль «Месть королевы Анны» наводил ужас как на моряков, так и на мирных жителей на земле.

В 1717 году благодаря усилиям губернатора Багамских островов официальные власти начали бескомпромиссную борьбу с пиратами. В новых непривычных условиях многие разбойники (в том числе и тот самый Хорниголд) решили сложить оружие и получить королевское помилование. Однако Тич отказался менять свой образ жизни. С того момента он стал врагом №1 для британских военных и морских сил.

Многие известные пираты, не желавшие встраиваться в новый порядок, присоединились к Черной Бороде. Самой знаменитой авантюрой этого капитана стала блокада Чарлстона в Южной Каролине. Налетчики захватили в плен множество высокопоставленных граждан и в обмен на их возвращение получили колоссальный выкуп.

Вероломство хозяина «Мести королевы Анны» не осталось безнаказанным. Власти обещали за голову пирата 100 фунтов, что тогда было целым состоянием. На Черную Бороду началась настоящая охота. Уже очень скоро 22 ноября 1718 года погиб в абордажном бою против команды лейтенанта Роберта Мэйнарда. Часто самые известные пираты и их корабли будоражили моря крайне короткий, но богатый на события срок. Таким же был и удел Черной Бороды.

Бартоломью Робертс

Слава, которой пользовались самые известные пираты в истории, порождала вокруг них множество слухов и мифов. Бартоломью Робертс не был исключением в этом правиле. Именно ему приписывают авторство Кодекса Пиратов - свода правил, согласно которым жили многие поколения морских разбойников.

Робертс родился в 1682 году в небольшом валлийском городе Хаверфордуэст. Его морские путешествия начались на корабле работорговцев, где Бартоломью был помощником капитана. К пиратам же он попал в 37 лет, когда нанялся на судно «Принцесса Лондона». Уже через полтора месяца начинающий разбойник был избран капитаном собственного корабля.

Дальнейшие самостоятельные предприятия Робертса прославили его во многих морях и странах. В ту пору считалось, что он - самый известный пират в мире. Команда Бартоломью действовала не только в Карибском море, но и в прибрежных водах Западной Африки, Бразилии и даже Канады. Головорезы грабили все, что можно было выгодно продать: суда с благородными металлами, галеоны с северной пушниной, барки с редкими американскими товарами. Свои флагманом Робертс сделал угнанный французский бриг, который он нарек «Королевским пиратом».

Бартоломью был убит в 1722 году во время очередного путешествия в Африку, где он намеревался заняться выгодной работорговлей. Легендарного пирата погубило пристрастие его компаньонов к выпивке. Когда британский корабль неожиданно напал на судно Робертса, вся его команда оказалась мертвецки пьяной. Самые известные пираты Карибского моря и адмиралы королевского флота были поражены произошедшим: всем казалось, что Бартоломью непобедим. Робертс заметно выделялся на фоне своих товарищей не только собственными успехами, но и привычкой хорошо одеваться, а также отвращением к азартным играм и сквернословию. Нет сомнений, что был один из самых экстравагантных пиратов своего времени.

Генри Эвери

За свою недолгую жизнь успел обзавестись множеством прозвищ. Одни современники звали его Долговязым Беном, другие - Архипиратом. Любовь Эвери к морю была предопределена его же корнями. Отец Генри служил капитаном на английском флоте. В 1659 году в семье офицера появился сын, которому суждено было стать одним из самых ярких и легендарных пиратов своей эпохи.

Сначала будущий преступник плавал на торговых кораблях и только потом сменил их на разбойничьи. В 1694 году 25-летний Эмери нанялся на каперское судно. Главное отличие такого корабля от классического пиратского заключалось в том, что оно грабило и нападало на иностранных торговцев с разрешения своего правительства. Иногда контракты нарушались: когда на судне перестали выплачивать жалованье, экипаж взбунтовался. Моряки решили стать пиратами и вместо старого капитана выбрали себе нового. Им оказался Генри Эмери.

Новый лидер разбойников покинул Карибское море и отправился в Индийский океан, где тоже было чем поживиться. Местом первой длительной остановки стал Мадагаскар. Затем команда Эмери атаковала суда, принадлежавшие индийской империи Великих Моголов. Разбойникам удалось захватить огромное количество редких восточных товаров и всевозможных драгоценностей. О столь выгодном предприятии мечтали все пираты Америки. После той экспедиции Эвери исчез из поля зрения. Ходили слухи, что он перебрался в Англию и попытался начать честный бизнес и в итоге полностью разорился.

Томас Тью

Путь, которым следовал во время своей знаменитой экспедиции Генри Эмери, получил название «Пиратского круга». Первым этот маршрут (Атлантика - юг Африки - Мадагаскар - Индия) прошел Томас Тью. Как и Эмери он начал капером, а закончил пиратом. В 1693 году он ограбил несколько кораблей в Красном море. До его нападения европейские головорезы никогда не промышляли в этой акватории. Возможно, именно с этим связан успех Тью - никто не ожидал появления карибских джентльменов удачи.

Во время своего второго плавания на Мадагаскар Томас случайно встретился с Генри Эмери. Из-за распространившихся слухов о легкой наживе в восточных странах самые известные морские разбойники теперь стремились повторить успех Тью. В памяти пиратов этот капитан остался именно как первооткрыватель «Круга». Большего сделать он не успел. В 1695 году Томас Тью погиб во время нападения на могольскую флотилию.

Томас Кэвендиш

Список, в который входят самые известные пираты в мировой истории, не может обойтись без упоминания Томаса Кэвендиша (1560-1592). Он был современником Фрэнсиса Дрейка. Биографии этих двух пиратов, действовавших в интересах английской короны, имеют много общих черт. Кэвендиш вслед за Дрейком решил совершить кругосветное путешествие. Экспедиция, совершенная в 1586-1588 гг., была совсем не миролюбивой. Огибая Америку, английские пираты ограбили множество набитых до отказа золотом испанских судов. В определенном смысле путешествие Томаса Кэвендиша было дерзостью. Испанцы считали Тихий океан своим «внутренним озером» и приходили в ярость, когда иностранные разбойники проникали в эти еще толком неизвестные воды.

Самое прибыльное нападение команда Кэвендиша совершила недалеко от побережья Мексики. Подданные Елизаветы I напали на галеон, который перевозил годовой запас перуанского золота (120 тысяч песо). Другим прибыльным предприятием пиратов стала стоянка на Яве. Этот остров славился своим перцем и гвоздикой. Пряности в то время ценились на вес драгоценных металлов. Кэвендишу удалось раздобыть большой груз этого дорогого товара. Пираты вернулись в родной Плимут в 1588 году. Совершив кругосветное путешествие за 2 года и 50 дней, они установили рекорд скорости, который держался целых два столетия.

Кэвендиш быстро потратил заработанное состояние. Через несколько лет после своего удивительного успеха он собрал вторую экспедицию, намереваясь в точности повторить свой прошлый триумф. Однако на этот раз пирата преследовали неудачи. В 1592 году он погиб в водах Атлантического океана. Предположительно корабль Кэвендиша затонул недалеко от острова Вознесения.

Франсуа Олоне

Хотя самые известные пираты и их корабли, как правило, были связаны с Англией, находились свои самородки и у других стран. К примеру, значительный след в истории оставил француз Франсуа Олоне (1630-1671). В молодости он прославился в главном карибском порту пиратов Тортуге. В 1662 году молодой разбойник получил каперский патент и начал охотиться на испанские корабли. Однажды судно Олоне потерпело крушение. Пирата выбросило на мексиканский берег, где он вместе со своей командой был атакован подоспевшими испанцами. Все французы погибли, и только вовремя прикинувшемуся мертвым Олоне удалось выжить.

Самым грандиозным предприятием Франсуа стал его захват испанского города Маракайбо в современной Венесуэле. Атаковавшие колонию сорвиголовы уместились всего на пяти кораблях. По дороге пираты разграбили испанское судно и заполучили ценный груз драгоценностей и какао. Прибыв на материк, Олоне возглавил штурм форта, гарнизон которого составлял 800 человек. Пираты захватили крепость и заполучили 80 тысяч серебряных пиастров. В честь падения Маракайбо капитан получил прозвище «бича испанцев».

Последним походом для знаменитого французского разбойника стала его экспедиция в Никарагуа. После трех месяцев поиска наживы пираты захватили корабль, нагруженной дешевой бумагой. Из-за неудачи часть команды вернулась на Тортугу. Олоне продолжил рейд, но к несчастью для капитана недалеко от Картахены его корабль сел на мель. Добравшийся до берега французский отряд из 40 человек был атакован толпой индейцев. Местные каннибалы растерзали и съели Олоне и его команду.

Амаро Парго

Амаро Парго - один из самых знаменитых испанских пиратов. Он родился в 1678 году на Канарских островах и уже в молодости стал промышлять перевозкой рабов из Африки в Америку. Бесплатные труженики на плантациях ценились крайне высоко, благодаря чему Парго быстро разбогател. Он был заклятым врагом Черной Бород и вообще всех английских пиратов.

Перед своей смертью в 1747 году Парго составил завещание, в котором указал, что зарыл сундук с баснословными сокровищами: серебром, золотом, жемчужинами, украшениями, драгоценными камнями и дорогими тканями. На протяжении нескольких десятилетий этот клад пытались найти многие искатели приключений, в том числе и самые известные пираты. В истории о наследстве Парго по-прежнему большое количество белых пятен. Несмотря на длительные поиски клад испанского пирата так никто и не нашел.